Звонкий ветер странствий - [116]

Тяжёлая шлюпка плавно и почти бесшумно проползла – на четверть корпуса – по белоснежному песку низкой косы. Наступила ночь, но на небо уже высыпали бесчисленные звёзды, возглавляемые великолепным созвездием Южного Креста и неправдоподобно-крупной, жёлто-яркой Луной, так что, с ориентацией на местности всё было более-менее нормально.

«Полнолуние, мать его!», – незлобиво ругнулся грубоватый внутренний голос. – «Видимо, туземцы к этому знаменательному событию и приурочили свой кровавый праздник…».

– Вёсла вынули из уключин, аккуратно и бережно сложили их на дно лодки, – негромко приказал Егор, стараясь, чтобы его голос только на самую малость был громче океанского прибоя. – А, вон, под теми разлапистыми деревцами, нависающими над водой, мы нашу лодочку и спрячем…

Ещё через семь-восемь минут они были уже готовы к выходу на маршрут.

– Идём – по возможности – бесшумно, внимательно смотрим под ноги, чутко прислушиваемся ко всем подозрительным и незнакомым звукам, – давал последние наставления Егор, перебрасывая через шею бухту Санькиной верёвки. – Я следую первым, за мной идут новобранцы Васильев и Ерохин, подполковник Ухов – замыкающим. Вань, ты, уж, там посматривай – за тылами…

Егор уверенно зашагал чуть наискосок – относительно побережья, намериваясь выйти к деревне маори с тыла. Миновав густой прибрежный кустарник, они вышли на идеально ровное поле, густо заросшее невысокой (чуть выше колен) и очень мягкой травой, тут же напомнившей Егору его далёкое-далёкое детство. Пионерский лагерь был расположен где-то в Псковской области, а рядом с лагерем простирались бескрайние поля, на которых тамошние трудолюбивые колхозники выращивали небесно-голубоватый лён, такой же мягкий на ощупь…

А, вот, продвигаться бесшумно совершенно не получалось – из-за многочисленных птиц, которым эта мягкая трава тоже приглянулась и они решили в ней заночевать. Поминутно птицы – и поодиночке, и небольшими стайками – с громкими и возмущёнными криками вылетали прямо из-под ног путников и исчезали, растворяясь в таинственном ночном сумраке…

«До чего же шумные, заразы!», – недовольно ворчал чрезмерно осторожный внутренний голос. – «Визуально – куропатки (только очень большие и жирные!), вальдшнепы, бекасы и кулики…».

Впрочем, буквально через полкилометра «льняное» поле закончилось, и ему на смену пришёл густой и колючий кустарник – высотой почти по пояс. Пришлось, расчищая дорогу, от души поработать длинным и широким ножом, купленным хозяйственной Санькой в припортовой лавочке Буэнос-Айреса.

«Прямо-таки классическое кубинское мачете, предназначенное для рубки сахарного тростника!», – заявил непривычно бодрый внутренний голос.

– Привал – на пять минут! – объявил Егор, присаживаясь на чёрную корягу.

Рядом, тяжело дыша, опустились на колени Васильев и Ерохин, за плечами которых – в специальной кожаной упряжи – размещалось по двухпудовому бочонку с порохом.

«Ничего, справятся!», – уверенно заверил строгий внутренний голос. – «На Димке-бугае и пахать можно запросто. Антип-то, конечно же, помельче будет, но жилистый и упорный, чернявый такой, видимо, и татарской крови в нём намешено немало…».

Подошедший следом Ухов-Безухов любезно предложил тихим – без малейших следов отдышки – голосом:

– Александр Данилович, давайте поменяемся местами. В том смысле, что вы уже подустали, а во мне здоровья – Тихий океан отдыхает. А?

– Спасибо, Ваня! – душевно прохрипел в ответ Егор. – Но пока я первым пойду… Надо так, извини…

«Правильно, братец!», – котом Матроскиным – из мультфильма про деревню Простоквашино – промурлыкал внутренний голос. – «Негож ещё Ванька – первым идти! Негож… Сперва учудит чего в горячке, и только уже потом подумает…».

Ещё через полчаса количество ярких звёзд, видимых впереди, вдруг, значительно сократилось, визуально стало чуть темнее (если эта фраза, конечно же, приемлема для описания глухой новозеландской ночи), Егор тут же остановился и, обернувшись назад, тихо известил:

– Похоже, пришли. Руками, попрошу, ничего не трогать…

Дальнейший путь им преграждал высокий трёхметровый забор: тщательно вкопанные в землю – с полутораметровым интервалом друг от друга – толстые колья были очень плотно переплетены тонкими ветками, густо усеянными длинными шипами. Примерно каждый третий кол был увенчан человеческим черепом. Некоторые черепа были уже серыми от «старости», но попадались и относительно «свежие» – с длинными прядями чёрных волос…

«Да, эти маори – ребята серьёзные!», – уважительно объявил внутренний голос. – «По крайней мере, отсутствием аппетита они точно не страдают…».

Ухов-Безухов тут же предложил:

– Господин командор, я тут с собой предусмотрительно прихватил отличную шведскую пилу. Спилим сейчас – практически бесшумно – парочку столбов, расчистим проход, да и тронемся дальше. Делов-то!

– Очень плохая идея, – недовольно покачал головой Егор. – Во-первых, я железно уверен, что за первой линией забора находится вторая, а за второй, наверняка, и третья. Бог, как всем нам известно, он Троицу любит.… А, во-вторых, шипов на горизонтальных ветках – ну, слишком много. Кто-нибудь точно оцарапается… Вполне возможно, что эти шипы сами по себе ядовитые, или становятся ядовитыми (со временем) после того, как ветки, на которых они растут, срубят. Короче говоря, есть у меня чёткое ощущение, что данный забор непроходим… Взорвать его – к такой-то матери? А, что, дельное такое предложение, разумное даже! Ладно, Ваня, ты не суетись, решим мы все вопросы… Короче, пустые разговоры на сегодня закончены. Все встали и несуетливо пошагали за мной. Только, прошу, забора ладонями не касаться! Спрятали все руки за спину – на всякий пиковый случай…