Звёзды в сточной канаве - [69]

– Оленька, солнышко, прости, что сомневался в искренности твоих чувств. Бес попутал. Но когда я увидел тебя сейчас, на фоне ярко освещённого неба, создающего впечатление, что у тебя вокруг головы нимб, мрачные бесовские призраки отвалились сами собой. И я понял. Я люблю тебя. Я хочу быть отцом твоих детей.

– Мне ещё никто никогда так не говорил! – всхлипнула Оля от умиления, резко бросилась мне на шею, и никого не стесняясь, страстно меня поцеловала.

А Владимир Игоревич зааплодировал. И все присутствовавшие на концерте вместе с ним.

Эпилог

Во вторую субботу и воскресенье сентября ежегодно проводится международный слёт анонимных алкоголиков на берегах Балтики в Светлогорске.

И мы с Ольгой, не сговариваясь, решили, что должны быть там, и быть вместе.

Ночлег забронировали в разных номерах, дабы не подавать друг другу дополнительного соблазна, пока мы не расписаны.

Но остальное время старались держаться вместе.

В середине дня в субботу участникам слёта предоставили пару часов свободного личного времени. И мы пошли на пляж, окунуться в море.

Думали, что в связи с моей командировкой так и не удастся искупаться совместно в этом году. Разве только в бассейне.

Но погода стояла чудная. Двадцать три градуса, и на небе ни облачка. Сам Бог велел идти купаться.

Меня совсем не задевало, как она смеялась над моими неуклюжими попытками плавать неумело.

Гораздо важнее было, как прекрасна она, выходящая как Афродита из пены морской. И напрасно она комплексует по поводу якобы лишнего веса. Ничего там не лишнее. Вполне гармоничное телосложение. Пышная грудь, широкие бёдра, а между ними ярко выраженная талия.

Идеальная фигура для материнства. Которого она больше не боялась. Только по взаимному согласию со мной терпеливо ждала лучшего момента для ухода в декрет по мере решения финансового вопроса.

Мы фотографировали друг друга вдоль и поперёк. Одну особенно понравившуюся мне фотографию я демонстративно у неё на виду выложил на свою страницу в социальной сети, с комментарием «милые ножки».

Она показала в ответ фото своих ног, сделанное собственной рукой и улыбнулась:

– Вот эти ножки, по-моему, попривлекательнее будут.

По набережной прогуливались наши братья и сёстры по сообществу анонимных.

Конечно, многие обсуждали наш скороспелый роман. И сейчас мы, сидя на камнях внизу, слышали раздающееся сверху шушуканье:

– Лёшка-хакер с Ольгой-певицей встречается… Собираются пожениться…

Одни искренне радовались счастью ближних. Другие, более ортодоксальные анонимные алкоголики, сожалели, что нарушаются рекомендации отцов-основателей сообщества, а именно, не заводить серьёзных отношений в первый год трезвости.

Но нам было всё равно. Мы просто наслаждались друг другом и совместным счастьем. Соглашаясь, что она – мой главный подарок трезвости. А я – её подарок, хоть по характеру и не подарок.

Когда стемнело, наши ребята разожгли большой костёр на краю арендованного лагеря.

А другие развернули бобинные удлинители от ближайшего здания и включили подсветку с музыкальным сопровождением.

Музыкальные вкусы у всех были разные, соответственно и подборка этого сопровождения представляла собой сборную солянку из самых различных стилей и направлений.

Но одна песня захватила нас с Олей не на шутку. Актуальная для всех кающихся грешников песня о том, что Бог любит каждого человека таким, какой он есть.

Оля танцевала в отблесках костра, благодаря врождённому чувству ритма красиво двигаясь точно в такт. И подпевала, умудряясь не сфальшивить несмотря на то, что в этой вокальной партии требовалось брать довольно высокие ноты:

Come, now is the time to worship.

Come, now is the time to give your heart.

Come, just as you are to worship.

Come, just as you are before your God.

Come.

One day ev'ry tongue will confess You are God.

One day ev'ry knee will bow.

Still the greatest treasure remains for those,

Who gladly choose You now.²⁵

А я застыл не моргая и завороженно любовался, думая о том, что за огоньки сияют в её счастливых глазах – сияние звёзд или сияние рая.

Когда эта композиция закончилась, мы отошли от огня и толпы в темноту между деревьями, чтобы немного побыть вдвоём наедине.

Ольга внезапно посерьезнела и задала тот же вопрос, что и при первом знакомстве в больнице:

– Лёха, о чём ты думаешь?

Я не сразу собрался с ответом:

– В присутствии ста с лишним трезвых алкоголиков из разных стран мира, я думаю о тех алкоголиках, что пока ещё не дошли до нас. Одни продолжают самоистязание. Другие в тюрьме или в психушке. А иных уж нет. На днях я видел на остановке Гоги, с которым, если помнишь, в больнице чифирь пили. Он меня узнал, да как заорёт: «Здорово, братан! Помнишь меня, на Барнаульской вместе лежали?» Я его осадил: «Потише, я не хочу, чтобы весь город знал, что я там был». А он презрительно отмахивается: «Да ладно тебе стесняться, как целка. Пол-Калининграда в этом заведении побывало – не ты первый, не ты последний». Принюхался – так и есть, выпивши. Рассказал ему про сообщество, как мог, а он только нос воротит. Бог ему судья.

Ольга тяжко вздохнула:

– Если честно, я думаю о том же. Я во многие тусовки была вхожа. И разных знала ребят. Например, Серёжка, застенчивый поэт, что пытался пристроиться к нашей компании в 2010-м. Он сильно боялся высоты и страшно комплексовал по этому поводу. Мы вышли побренчать на гитарах на крышу многоэтажки. Он выпил для храбрости чекушку коньяка залпом и решил показать на публике удаль молодецкую – пройти по бордюру, обрамляющему плоскую крышу. И не удержался спьяну. Разбился.