Звёзды в ладонях - [38]

— Поехали! — сказал я, потянув на себя штурвал.

Кажется, именно это слово произнёс человек, который более полутора тысяч лет назад первым покинул пределы Земли. Хотя, может, он этого и не говорил — но какая, в конце концов, разница! Я был первым за последнюю сотню лет человеком с Махаварши, который уходил в космос, и никакие слова на свете не могли в полной мере выразить обуревавшие меня чувства…

Мы неслись в тёмной гуще облаков прямо на восток, точно по направлению движения планеты, с каждой секундой наращивая скорость. Переход звукового барьера среди турбулентных потоков был весьма эффектен и далеко не безопасен, но в моём распоряжении находилась великолепная машина, рассчитанная на куда более критические нагрузки. Я всё больше разгонял челнок, пользуясь прикрытием туч, благо гроза разгулялась на славу, и к моменту, когда мне пришлось погасить реактивные двигатели и вынырнуть над облачным покровом, наша скорость уже почти достигла первой космической.

Теперь челнок мчался над ночной стороной планеты, используя лишь гравитационную тягу. Я сверился с полученной от императора схемой расположения орбитальных станций чужаков и слегка подкорректировал курс. Бортовой компьютер, быстро просчитав нашу траекторию, выдал на экран сообщение, что мы пройдём в опасной близости от одной из станций и есть риск визуального контакта.

Я проигнорировал его заботливость, памятуя нашу беседу с императором незадолго до отлёта. Если всё пойдёт по намеченному плану, этой станции будет не до нас. Ну а если нет, у меня ещё останется время, чтобы поменять курс и проскользнуть меж двух станций. На худой конец челнок, помимо обычного вооружения, был оснащён четырьмя позитронными ракетами с самонаводящимися боеголовками, так что нам было чем ответить возможным преследователям.

К счастью, ничего менять не пришлось, и план сработал идеально. На высоте двухсот километров наши инфракрасные датчики засекли два быстро движущихся объекта, траектории которых точно пересекались с траекторией станции. Иные, конечно, их тоже заметили — однако станция, массой в добрых пять мегатонн, обладала слишком большой инерцией, чтобы уклониться от столкновения. Одну ракету чужакам всё же удалось подбить из плазменных орудий, зато вторая, совершив несколько хитрых манёвров, успешно проскользнула сквозь их оборонительные заслоны, и почти прямо по курсу нашего челнока, с отклонением всего в несколько градусов, вспыхнула яркая звёздочка.

— Есть! — воскликнула Рашель с таким торжествующим видом, словно она сама запустила эту ракету. — Получайте!.. А кто разрабатывал системы наведения? Господин Шанкар?

— Наверное, — сказал я.

— Он настоящий гений. Подбить такую мощно защищённую станцию всего со второй попытки, это… это потрясающе!

Жаль, что мы прошли далековато от пылающей станции и не смогли оценить всей серьёзности причинённых ей повреждений. Компьютер, конечно, мог увеличить изображение, но я не стал отдавать ему такую команду, полностью сосредоточившись на том, чтобы как можно скорее уйти из охраняемой зоны.

Тут мне пришлось снова запустить термоядерный привод, иначе челнок, прежде чем покинуть сферу притяжения Махаварши, совершил бы вокруг неё полный виток — а это было совсем ни к чему. Теперь мы находились значительно выше орбит всех станций, поэтому могли не опасаться, что чужаки заметят нас — ведь после ракетной атаки всё их внимание было приковано к планете. Да и в любом случае они уже ничего не могли поделать: вряд ли в их распоряжении имелись более быстроходные и манёвренные челноки, чем наш, а пускать нам вдогонку тяжёлый истребитель было слишком поздно. Мы имели приличную фору во времени и скорости, а космос велик, и затеряться в нём проще простого.

Я снова переключился с термоядерной тяги на гравитационную и наконец расслабленно откинулся на спинку кресла, приказав компьютеру отключить верхнее освещение, а стенки кабины сделать прозрачными.

На экранах заднего обзора, обрамлённый ослепительной короной, ярко сиял Агни — солнце Махаварши, а впереди раскинулась необъятная чернота космоса, густо усеянная самоцветами звёзд. Я вспомнил, как ребёнком протягивал руки к ночному небу в тщетной надежде прикоснуться к мерцающим там огонькам, как в юности бессонными ночами просиживал у открытого окна, мечтая о несбыточном, как уже в зрелости, управляя суборбитальным лайнером, глядел на звёзды с тоской и жадностью, как смотрит в небо птица сквозь прутья своего вольера. Мог ли я подумать ещё сутки назад, что сумею взломать эти прутья, что вырвусь на свободу и окажусь здесь, в космосе, а звёзды раскинутся под моими ногами…

Я почувствовал, как по моим щекам текут слёзы. Заметила это и Рашель.

— Что с вами, мистер… дядя Стас? — обеспокоено спросила она. — Почему вы плачете? Вам плохо?

Я покачал головой:

— Нет, дорогая, мне хорошо. Ты даже не представляешь, как мне хорошо! Сейчас я самый счастливый человек во вселенной. Целых тридцать шесть лет я прожил в тюрьме и уже потерял всякую надежду на избавление. Я почти смирился с тем, что так и умру узником… Но потом пришла ты и освободила меня. Словно волшебница из сказки, ты явилась из другого, прекрасного мира и принесла мне в ладонях звёзды… Спасибо тебе, моя добрая фея. Спасибо тебе за всё.