Звёзды в их руках - [38]

И, естественно, там стояло множество трейлеров, число которых, как предположил Пейдж, превышало шестьдесят тысяч. От двухосных грузовичков до паккардов, на всех стадиях ремонта и великолепия. По счастью, городок хорошо освещался и так как все живущие в нем являлись Правоверными, там не оказалось никаких ловушек или иных форм проповедничества. Шпион, сделав несколько отвлекающих маневров из учебника для начинающих шпионов, вроде дублирования своих следов и вихляния по пути, нырнул в трейлер с латвийским номером. Спустя полчаса - ровно в 02.00 - трейлер поднял коренастую СВЧ-антенну, толстую, как запястье Пейджа.

И все остальное, как угрюмо подумал Пейдж, снова забираясь на взятый им напрокат мотороллер, дело ФБР - если только он им расскажет.

Но что он мог рассказать? У него имелись свои, весьма веские причины держаться от ФБР на возможно большем расстоянии. Более того, сообщи он сейчас об этом человеке, над поисками антинекротика немедленно опустился бы занавес. И доверие, пусть и несколько насильно вверенное ему Ганном и Энн, было бы обмануто. С другой стороны, сохрани Пейдж молчание, и Советы получат лекарство почти одновременно с "Пфицнером". Иными словами прежде, чем Запад получил бы антинекротик официально. Впрочем самому Пейджу придется доказывать, что он - "свой", когда начнется неотвратимая разборка с Мак-Хайнери.

Тем не менее, на следующий день он понял, как ему необходимо было действовать с самого начала. И второй вечер он отвел на тщательную проверку лабораторного кресла своей "рыбки". Этот, мягко выражаясь, кретин нашпиговал его сплошными вещдоками - микрофотографическими негативами и клочками бумаги, испещренными символами простого подстановочного кода, когда-то использовавшегося для созыва Честных Стрелков Томом Миксом [Том Микс - популярный американский киноактер, снимался во многих вестернах; кстати, его упоминает в своем "Мире Реки" Ф.Дж.Фармер под именем Оборванца Ралстона]. И третий вечер ушел на то, чтобы произвести пошаговую фотосъемку паломничества агента к оборудованному радиопередатчиком трейлеру с поддельным номерным знаком в городке Правоверных. Собрав улики в аккуратное досье, Пейдж загнал в угол Ганна в его же офисе и всю эту кашу скинул прямо на колени вице-президента компании.

- Боже ж мой, - воскликнул, моргая, Ганн. - Любопытство - просто ваша патология, не так ли, полковник Рассел? И я по-настоящему сомневаюсь, что даже "Пфицнеру" когда-нибудь удастся найти противоядие против ЭТОГО.

- Любопытство имеет весьма малое отношения к тому, что я нашел. Как вы убедитесь, изучив мой пакет, этот самый шпион - непрофессионал. Очевидно, компартийный доброволец, как и Розенберг в свое время, а не обычный платный агент. Практически, он сам привел меня за нос.

- Да, мне понятно, что он неуклюж, - согласился Ганн. - И нам уже сообщали о нем, полковник Рассел. В действительности, нам даже пришлось оберегать его от собственной же неуклюжести несколько раз.

- Но почему? - потребовал Пейдж. - Почему вы его не раскололи?

- Потому что не можем сейчас допустить этого, - ответил Ганн. Шпионский скандал на заводе, уничтожит работу на том самом этапе, на котором она находится. Рано или поздно, мы сообщим о нехорошем человеке куда следует, и проведенная вами работа на эту тему, будет тогда весьма полезна для всех нас. Но не надо торопиться.

- Не торопиться!

- Нет, - ответил Ганн. - Материал, который он сейчас передает, не представляет особой ценности. Когда же у нас в действительности будет лекарство...

- Но к этому времени он уже будет знать весь производственный процесс. А определить то, какое лекарство получается в результате - работа заурядная для любой группы экспертов-химиков. Ваш доктор Эгню по-крайней мере хоть этому меня научил.

- Я тоже так считаю, - подтвердил Ганн. - Что ж, я думаю, на этом мы закончим, полковник. Не беспокойтесь на сей счет. Мы займемся нашим шпионом, когда время будет подходящим.

Этим и пришлось Пейджу удовлетвориться. Слишком малое возмещение на упущенный сон, пропущенные свидания. За то, что он сперва решил предупредить об этом Пфицнера. За ту яростную борьбу в душе, стоившую ему столь многого. За то, что он поставил интересы проекта выше своей офицерской присяги и собственной безопасности. Этим вечером он выложил все, с определенной долей горячности, Энн Эббот.

- Успокойся, - сказала Энн. - Если ты собираешься вмешиваться в политику, связанную с этой работой, Пейдж, ты обожжешься вплоть до самых подмышек. Когда мы найдем, что ищем, то произведем величайший политический взрыв в истории. Но пока советую держаться от этого как можно дальше.

- Я уже обжегся, - загорячился Пейдж. - И как, черт подери, я могу стоять вдалеке или неподалеку? То, что здесь терпят шпиона - не просто политика. Это предательство, и не условное, а на самом деле. Ты что, намеренно засовываешь все наши головы в петлю?

- Намеренно, Пейдж. Этот проект для всех - для каждого мужчины, женщины и ребенка, живущих на Земле или работающих в космосе. Тот факт, что именно Запад вкладывает в него деньги - просто случайность. То, что мы здесь делаем, во всех отношениях настолько же антизападное, как и антисоветское. Мы собираемся разделаться со смертью во имя всего человечества, а не в интересах вооруженных сил одной из коалиций. Какое нам дело, кто первым получит лекарство? Мы хотим, чтобы оно было у всех.