Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей - [47]

— Были времена, когда космонавты были даже телеведущими, часто появлялись на телеэкране. Такие как Леонов, Рукавишников, Севастьянов, Рюмин и другие. А вы, человек, судя по всему, не публичный, хотя с вашим именем можно было чаще появляться на телеэкранах. Ведь это очень нужно для молодёжи.

— Раньше разнарядка была такая. Сейчас я тоже занимаюсь этим. Вот недавно я ездил в Таманскую дивизию потому, что наши дагестанцы там служат. Ездил, чтобы поддержать и как бы сблизить дагестанцев с русскими ребятами. На самом деле, раньше люди с большим интересом встречались с космонавтами. А сейчас мы никому не интересны. Реально нас всего 100 человек в России, а еще многие умерли уже. И на всей планете очень мало людей, которые интересуются нами. Мне не то что обидно. Меня это удивляет потому, что я с самого начала был влюблен в это дело. Я всегда с восторгом смотрел на этих людей, на летчиков, на космонавтов. Само дело, которому эти люди служат, привлекает, а не личности со своими грехами. А дело очень красивое — полеты в космос. Я инженер и я представляю себе то, насколько сложно послать человека в космос. А это же не просто полетел вверх и прилетел вниз. Нужно разогнать тело до скорости во много раз больше скорости автоматной пули, а потом эту скорость погасить, людей вернуть живыми. Это очень сложная физическая задача. Я всегда с восторгом следил за этим и до сих пор слежу. Но сейчас просто как-то накатано пошло. Я думаю, что это идет просто план такой. В дальнейшем опять полетят на планеты. Полетят на Луну. Это будет очень интересно.

— Ранее вы отметили, что уже многих космонавтов нет в живых. Почему так происходит?

— Умирают потому, что жизнь довольно популярная. Была разнарядка. В месяц несколько поездок и встреч. Естественно каждый хочет с тобой посидеть, выпить. Многие среди нас непьющие, приходится пригубить. Там полетел, там поговорил, там… Размеренной спокойной жизни давно не было у людей. Плюс человек просто изнашивается. Поэтому многие просто погибли от болезней.

— В том числе от алкогольных вливаний?

— Ну, алкоголь, скажу так, здоровья не прибавляет, но для человека в России, по крайней мере, он прибавляет доверия. Поэтому, если космонавт не будет задерживаться и разделять с людьми трапезу и выпивку, то люди будут обижаться. Это обычный человек может пить, может не пить, он может отказаться, это его личное дело, а тут это сразу будет восприниматься как неуважение. В России принято застольями встречать. Это на Западе — встретились, флажками обменялись, а у нас же всегда была встреча, был банкет. Люди сами себя не поймут, если прилетает космонавт и, скажем, они как следует не угостили его. Вот такая традиция.

— Вы с Германом Титовым не были знакомы?

— Ну, как же не был. Он сосед мой был. Я с Германом Степановичем ещё как был знаком.

— На ваш взгляд, он переживал из-за того, что не стал космонавтом № 1 или в конце своей жизни забыл об этом?

— Я думаю, что переживал.

— И всё-таки, он эту психотравму через всю жизнь пронес или все же забыл об этом в конце своей жизни?

— Нет. Он это не забыл. И потом, я думаю, что такое у каждого случается.

— И всё-таки, не стать космонавтом № 1 — не у всех случается…

— Есть такая вещь. Особенно жалко, если люди вообще не слетали, но были в отряде. У человека остается это переживание.

— А может быть, кончина Титова была связана с этим переживанием, которое стало пусковым механизмом для начала болезней?

— Я думаю, что несмотря на то, что он был космонавт № 2, то его руками рвали везде. Тем более, что Юрий Гагарин погиб. Просто сейчас нет такого интереса к космосу. Раньше Герой Советского Союза, космонавт мог в любой кабинет зайти. Он был человек влиятельный. Некоторые бескорыстно любили космонавтов. Другие понимали, что он где-то что-то может сказать. Хорошо одаривали, приглашали, на руках носили. А сейчас, какой-нибудь певец, скорее, войдет в какой-нибудь кабинет. Поэтому у нас сейчас с этим проблем нет. Нас сейчас уже не испортишь.

— Герман Титов был космонавтом № 2, а вы свой номер знаете?

— У меня № 065. У нас номера идут по знаку. Давали знак «Летчик-космонавт». В начале медаль «Золотая Звезда».

— Вы не забываете о своих корнях, о Дагестане?

— Не очень часто туда я езжу. Сейчас, во-первых, туда билеты стоят как за границу слетать на самолете. Ну иногда летаешь. Во-вторых, там уже другая обстановка.

(И всё-таки попробую затронуть тему об амбициях и самомнении моего пациента.)

— Стоит ли в Дагестане в честь вас памятник?

— Ну, я же еще живой. Пока мы живем, нам его не ставят.

— Вроде бы раньше ставили при жизни?

— Нет это у нас было для дважды Героев Советского Союза. Им ставили бюст на родине. Но я, слава богу, единожды герой, мне второй звезды не давали, и поэтому мне не поставили бюст.

— А вопрос такой поднимался?

— Они может быть и поднимали, но был уже закон принят, согласно которому мене бюст не положен.

— И всё-таки насчет памятника вопрос сам народ поднимает?

— Да нет. Никто не поднимает. А зачем?

— Чтобы воспитывать поколение.

— Вы знаете, когда человек живой, надо на живом воспитывать поколение. Если на живом не воспитывают, зачем памятник. Они подождут, когда уже не будет живого Мусы Манарова. Тогда памятник сделают. Ведь для этого надо очень великим быть, чтобы при жизни поставили. Ну все-таки я не настолько велик.