Звезды чужой стороны - [24]

Шрифт
Интервал

Лаци, указывая пальцем на его щеку, разразился громким хохотом.

– Перестань! – заорал Черный. – Перестань сейчас же! Или я тебя…

Тут поднялся Фазекаш.

– Нет, это я тебя! – Он ткнул кулаком воздух. – Слово истинного венгра, если ты сейчас же не заткнешься, я тебе разогрею еще и правую щеку, хотя, видит бог, даже мне вряд ли удастся уравнять ее с левой.

Черный раскрыл рот и вновь закрыл, так и не произнеся ни единого звука. Больше я не слышал его – он нырнул куда-то за бочки.

Фазекаш разделил пополам принесенную девушкой еду. Половину отложил в сторону, другую половину разрезал на равные доли и раздал всем нам. Мы с Комочиным, как и другие, получили по ломтю хлеба и кусочку розового, обсыпанного о двух сторон рыжим перцем, сала.

Капитан и я разделались со своими порциями, не мешкая. Съели хлеб, сало, запили кислым вином. А вот ребята разбрелись каждый в свой угол и жевали там медленно, смакуя – еда вносила какое-то разнообразие в их серый быт, и они старались продлить это единственное свое развлечение.

Девушка возвратилась довольно скоро, из чего я заключил, что Бела-бачи живет где-то неподалеку.

Пошептавшись с Фазекашем, она подошла ко мне, легкая, стройная.

– А ну, встань! – бесцеремонно приказала она.

Мне очень не понравился ее тон. Я никому не позволял так говорить со мной, даже отделенному в училище – уж на что он был большой начальник и любитель командовать.

– Нельзя ли повежливее? – Я остался сидеть.

– Вот правильно! – поднялся из-за бочек Черный. – Правильно, русский!

– Бог мой! – в ее больших серых глазах мелькнуло изумление. – Тут минуты решают, надо спешить, а его, видите ли, тон не устраивает… Пожалуйста! Могу иначе… Целую ручку, ваше благородие, покорнейше прошу вас встать. – Она присела в глубоком реверансе. – Так годится?

Я поднялся, не глядя на нее. Кажется, я свалял крепкого дурака!

– Встаньте, ребята, рядом с ним. Живо, живо!

Фазекаш прошелся перед нами, заложив руки за спиной, как Наполеон перед строем своих маршалов.

– Как по-твоему, Аги?

– Пожалуй, Черный, – сказала Аги. – Они одного роста.

– Правильно! Ну-ка, Черный, сменяйся с ним одеждой. Живо!

Нельзя сказать, чтобы Черный подчинился с большой охотой. Да и я тоже не прыгал от радости. Не очень-то приятно натягивать на себя костюм, еще теплый от чужого тела. Но что было делать! Мне предстояло идти с Аги, а в военной одежде меня мог задержать первый встречный патруль.

– Смотри, какой кавалер! – воскликнула Аги, увидев меня в костюме Черного. – Тебе больше идет штатское, русский!

– Почему не берете нас обоих? – спросил ее капитан Комочин.

– Так приказано. Вы останетесь здесь заложником. Я вечером должна вернуться. – Не вернусь – вас повесят.

Я содрогнулся:

– А если…

Она перебила меня:

– Если вы русские, бояться нечего… Ни тебе, ни ему. Скорей, кавалер, у нас мало времени.

Она была младше меня, ей было не больше двадцати. А говорила со мной, как с зеленым юнцом.

Черный не удержался, крикнул на прощанье:

– Эй, Аги, если он побежит, стреляй прямо в голову. А то понаделаешь дырок в костюме.

В голосе у него прозвучали заискивающие нотки. Но Аги была непримирима.

– Ты разве не знаешь, что я умею отлично управляться и без пистолета? – отрезала она, и Черный прикусил свой длинный язык.

«Молодец!» – мысленно похвалил я ее.

Мы прошли немного вперед, и Аги зажгла спичку.

– Спускайся.

Я разглядел в полу люк и в нем лестницу. Только сейчас мне стало все ясно. Сталевары скрывались в одном погребе, а ходили через другой, помещавшийся ниже, куда вел этот люк. Мы с Комочиным, забравшись в нижний погреб, случайно оказались у них на пути.

Аги шла впереди и все время чиркала спичками, оглядываясь:

– Видно?

Вероятно, она сама отлично прошла бы в полной темноте.

Мы подошли к выходу из погреба. Аги толкнула плечом тяжелую дверь. Я хотел помочь.

– Не надо…

Она вышла сначала сама, потом, придерживая дверь руками, выпустила меня.

Яркий солнечный свет хлестнул по глазам. Я зажмурился. Потом стал открывать глаза – осторожно, часто моргая, чтобы снова не хлестнуло.

Город лежал внизу, весь залитый солнцем. Красочный, яркий, словно за ночь с него смыли всю вчерашнюю унылую серость. И мирный. Такой мирный, что я на мгновение ощутил удивительно легкое, почти сказочное чувство радости и облегчения, словно проснулся после кошмарного сна.

Только одно мгновение – и заклубившееся в чистом небе крутое облачко и жесткий хлопок зенитки тотчас же разрушили обман, заставляя расплачиваться острой щемящей болью за только что испытанную радость.

– Красиво?

Аги стояла рядом, любуясь панорамой города. На солнце она выглядела утомленной. Под глазами лежали тени.

– Очень. – Я всей грудью вдохнул воздух – он был по-настоящему свеж и чист, без всякого обмана. – У нас по утрам такое же прозрачное небо.

– Где у вас?

– В Сибири. На Алтае. Слышала?

Она не ответила, зябко передернула плечами.

– Солнце, а холодно… Идем!

К моему удивлению, она повела меня не вниз, по тропке, а вправо, по виноградникам, в обход.

– Почему не туда?

Аги быстро повернула голову. Губы ее сжались, белый лоб прорезала острая складка.

– Откуда ты знаешь, что надо туда?

– Я видел вчера. Ты прошла вверх, потом обратно.


Еще от автора Лев Израилевич Квин
Было — не было

Закадычные друзья Гешка и Ленька неожиданно обнаруживают на чердаке старое зубоврачебное кресло. И начинает работать ребячья фантазия. Перед ними уже не зубоврачебное кресло, а уэллсовская машина времени. На ней друзья совершают путешествия в героическое прошлое и заманчивое будущее. Написанная в необычной форме, веселая и неназойливая, повесть предлагает ребятам задуматься о своем месте в жизни.


...Начинают и проигрывают

Лейтенант Клепиков после ранения поступает на работу в угрозыск далекого тылового городка. И преступления ему попадаются незавидные — семечки, как выражаются коллеги. Но в городе, где на одном из комбинатов работает строго секретный цех «Б», все может быть...


Горький дым костров

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ржавый капкан на зеленом поле

Роман о мужестве и стойкости советских людей, оказавшихся во время зарубежной поездки в смертельно опасной ловушке и с честью вышедших из этой сложной ситуации. В книге освещена тема современной идеологической борьбы на международной арене.


Везёт же людям!

Лев Израилевич Квин родился в 1922 году в Риге. С пятнадцати лет принимал участие в работе подпольного латвийского комсомола, был руководителем ячейки, секретарем райкома. В 1940 году, незадолго до установления в Латвии Советской власти, арестовывался фашистской охранкой. Участвовал в Великой Отечественной войне сначала рядовым, потом офицером. Был ранен.Сейчас живет на Алтае, куда приехал с комсомольцами-целинниками, да так и остался там, навсегда полюбив этот прекрасный край и его людей.Л. Квин — автор многих книг, давно сотрудничает е нашим журналом.


Палатки в степи

Рассказы об освоении целины. Художник Юрий Константинович Авдеев. Содержание: «Весна» «Дорога» «Побег Сани Петушкова» «Проишествие в «Замке грез» «Возвращение» «Микроб ЦБ» «Двое на комбайне».


Рекомендуем почитать
Любовь последняя...

Писатель Гавриил Федотов живет в Пензе. В разных издательствах страны (Пенза, Саратов, Москва) вышли его книги: сборники рассказов «Счастье матери», «Приметы времени», «Открытые двери», повести «Подруги» и «Одиннадцать», сборники повестей и рассказов «Друзья», «Бедовая», «Новый человек», «Близко к сердцу» и др. Повести «В тылу», «Тарас Харитонов» и «Любовь последняя…» различны по сюжету, но все они объединяются одной темой — темой труда, одним героем — человеком труда. Писатель ведет своего героя от понимания мира к ответственности за мир Правдиво, с художественной достоверностью показывая воздействие труда на формирование характера, писатель убеждает, как это важно, когда человеческое взросление проходит в труде. Высокую оценку повестям этой книги дал известный советский писатель Ефим Пермитин.


Осеннее равноденствие. Час судьбы

Новый роман талантливого прозаика Витаутаса Бубниса «Осеннее равноденствие» — о современной женщине. «Час судьбы» — многоплановое произведение. В событиях, связанных с крестьянской семьей Йотаутов, — отражение сложной жизни Литвы в период становления Советской власти. «Если у дерева подрубить корни, оно засохнет» — так говорит о необходимости возвращения в отчий дом главный герой романа — художник Саулюс Йотаута. Потому что отчий дом для него — это и родной очаг, и новая Литва.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.