Звездун - [19]

Неожиданно вспоминаю, что мой отец мертв. Эта мысль отзывается пронзительной болью и жжет, жжет, жжет, ЖЖЕТ, и тогда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на прекрасную подмигивающую девушку.

Она не только подмигивает красивым глазом, обрамленным длинными ресницами, но и показывает кончик языка — задорно и насмешливо. Ее взгляд говорит о том, что она не прочь поразвлечься. Нет, она не потаскушка, просто любит прошвырнуться вечерком, дать себе волю.

В ней чувствуется какое-то легкомыслие. Не пугающая распущенность, а веселое озорство.

И все же в этой красавице есть нечто серьезное. Ясно, что она хозяйка своей судьбы и, без сомнения, добивается успехов на выбранном поприще. Такая девушка уверенно держится с противоположным полом, довольна своим внешним видом и жизненным выбором. Если у нее кто-то есть, она счастлива, хотя и не считает зазорным обращать внимание на других мужчин, А если она свободна, то завязывает отношения, хотя и не стремится их форсировать.

Это Бриджит Джонс, но без заходов; Элли Мак Бил из одноименного сериала, минус психоанализ, героиня «Секса в большом городе», только не помешанная на сексе. Она — это то, что я продаю, то, с чем хотят ассоциироваться рекламодатели. Она — моя, я люблю ее и каждый день выступаю в роли ее сутенера. Или она в роли моего? Мисс «Дорогое воплощение торговой марки» смотрит на всех нас, работников и посетителей, подмигивая из-под названия. Она — журнал «Дерзость».

Глава 7

Взбудораженные репортеры, те, которые спрашивали у офицера полиции, ответственного за связь с прессой: «Предъявили ли ему обвинение?», интересовались неспроста. Они часто задавали этот вопрос почти автоматически — так полагалось. Однако в самом вопросе таился глубинный смысл, придаваемый ему одним из парламентских актов, а конкретно — «Законом об уважении к суду» от 1981 года. «Журналист подпадает под действие закона о неуважении к суду в нескольких случаях. Чаще всего к этому приводит публикация материалов, способных нарушить объективность судебного процесса. К подобным материалам относится, например, поступившая извне информация, которая может повлиять на решение членов коллегии присяжных». [5]

Основной принцип правосудия при любом демократическом режиме заключается в том, что человек считается невиновным до тех пор, пока не доказана его вина. Даже если кого-нибудь обнаружат на месте преступления с окровавленным ножом, только что вытащенным из тела жертвы, то человек все равно будет считаться невиновным в совершении преступления до тех пор, пока коллегия присяжных решит, что это не так.

Именно для того, чтобы принять справедливое решение, виновен подсудимый или нет, присяжным необходимы факты, имеющие отношение к конкретному делу. Подсудимый может иметь двадцать отсидок, а в перерывах между ними грабить банки — присяжные в суде не узнают об этом. Ведь информация о том, что перед ними профессиональный грабитель, способна повлиять на решение суда, способна «нарушить объективность судебного процесса».

Это осложняет жизнь журналистов. Их дело — сообщать факты и новости, и, что бы там о них ни думали, нельзя отрицать, что большинство журналистов не грешат против истины. Однако, предоставив слишком много информации, они нарушат закон об уважении к суду и в свою очередь могут оказаться на скамье подсудимых.

Подобное преступление считается совершенным, если оно отвечает хотя бы одному из двух критериев: во-первых, если публикация может вызвать предубеждение у присяжных или помешать конкретному судебному процессу, а во-вторых, если уголовное дело уже возбуждено. В случае с Кристофером Сьюэллом действует второй критерий — если возбуждено уголовное дело.

«Закон гласит, что дело считается открытым после соответствующей начальной процедуры — если человек арестован, или выдан ордер на его арест, или выписана повестка в суд, или если ему предъявлено устное обвинение». [6]

Именно поэтому журналисты спросили офицера, ответственного за связь с прессой: «Предъявлено ли ему обвинение?» Можно было бы спросить: «Начато ли судебное преследование?», но это звучит не так круто. По сути, им хотелось узнать следующее: «Возбуждено ли против него уголовное дело? Нарушим ли мы закон, если опубликуем информацию, способную повлиять на объективность суда присяжных?»

Конечно, в этом конкретном случае они бы его нарушили. Сьюэлл был арестован, и журналисты прекрасно понимали, что могут сообщать только весьма урезанные сведения. Пожалуйста, можно находиться на месте преступления, брать интервью у очевидцев, болтать с полицейскими, выслушивать треп парамедиков — в общем, исписать красивым почерком целые блокноты. Но сообщать миру подробности трагедии было нельзя, тут газетчики оказались связанными по рукам и ногам. Отсюда и краткость сводок новостей.

«Когда начато судебное преследование, о преступлении сообщать не возбраняется, тем не менее необходимо тщательно подбирать слова, дабы никоим образом не дать понять, что находящиеся в руках полиции люди и есть преступники.

Можно рассказать об ограблении почты и добавить, что позднее кого-то арестовали, однако нельзя называть конкретных имен. На объективность суда также способна повлиять информация о внешности арестованных. Например, если журналисты пишут о трех налетчиках, попытавшихся взять банк, нельзя упоминать, что они были высокими, или темноволосыми, или бородатыми, особенно если внешность подозреваемых подходит под это описание».