Звездочка моя! - [12]

— Мам, что случилось?

— Мерзкий, отвратительный мужлан! Разве можно садиться с ним в одну машину? Не волнуйся, через пару секунд другую поймаем.

Через пару секунд? Сколько уже времени прошло? Кажется, вечность, а стрелка на маминых часах не пробежала и пяти минут. Так поздно я не гуляла никогда. Я страшно устала. Глаза слипаются, все тело болит, мечтаю только об одном: лечь. Еще чуть-чуть, и свернусь калачиком прямо здесь, на грязной обочине. Голова вдвое больше тела, сейчас она свалится с шеи и покатится в канаву, как шар для боулинга.

Остановилась какая-то машина, но в ней целая толпа пьяных, и мама даже не стала спрашивать, по дороге ли им на Робин-хилл. Они нам заулюлюкали и кричат непристойности. Мама крепко взяла меня за руку, ладонь у нее мокрая. Потом остановилось такси, и, слава небесам, машина с пьяными убралась.

— Девушки, вы как? Ездят тут всякие! Шантрапа! — сказал таксист. — Вовремя я вас заметил!

— Простите, мы путешествуем автостопом. Я не собиралась ловить такси, — и мама еще крепче сжала мою руку. Я почувствовала ее дрожь.

— С ума сошли — выйти на автостоп с ребенком!

— Да, я знаю, все знаю, но кончились деньги, а нам срочно надо в Робин-хилл.

— В Робин-хилл? — водитель даже присвистнул. — Вы там живете?

— Нет, мы в гости, — мама помолчала. — К родным.

— Не могли, что ли, они машину за вами отправить? У них у всех там денег куры не клюют!

— А мы решили сделать сюрприз!

Он недоверчиво посмотрел на нее — видно, подумал, что она все сочиняет. Она и правда все сочиняет, а я не знаю, как ее остановить. Я бы сейчас отдала все на свете, лишь бы очутиться дома в постели. Я даже скривилась, только бы не заплакать. Водитель посмотрел на меня.

— Эй, ты как? — спросил он.

— Нормально, — пробормотала я, чтобы не выдать маму.

— Слушайте, я уже закончил смену, еду домой. Живу я в Патни. Это на полдороге к Робин-хиллу. Садитесь, довезу вас до Патни, идет?

— Вы просто ангел! Спасибо, спасибо вам большое! — Мама затолкала меня в машину и быстро нырнула следом, пока таксист не передумал.

— Да уж, ангел. Вон, лысина на кумполе аж сверкает. Нимб! — захохотал таксист. — Откуда вы, девушки?

— Из Уитенлатена. Район Манчестера, — ответила мама. — У нас там свой дом.

Она всегда говорит об этом с гордостью.

— Хм, дом. А в доме муж?

— Нет, мы с Долей живем вдвоем, — и мама обняла меня.

— С Долей? Вот это имя!

— Это в честь одной из песен Дэнни Килмана.

— Знаю я эту песню. Мне Дэнни тоже нравится. Вы его поклонница, да?

— Да, мы его самые преданные поклонницы, — мама подмигнула мне. — Я с ним лично знакома.

Я легонько ткнула ее в бок, чтобы она не говорила лишнего.

— Хороший он парень, да? Может, малость буйный, но такая у него работка.

— Он был со мной так мил, — сказала мама.

Я выразительно посмотрела на нее. Мил? Да он вел себя просто отвратительно! Даже не посмотрел в ее сторону! Меня накрыло неприятное чувство, словно я очнулась среди ночи от кошмарного сна, сердце колотится, и не сразу поймешь, где сон, а где реальность.

А таксист все не угомонится, он рассказал нам, что как раз смотрел то знаменитое интервью с Дэнни, когда тот устал от тупых журналистских вопросов, встал посреди беседы и ушел, ругаясь так, что пришлось его речь запикать. У нас дома есть это интервью. Мы с мамой знаем все эти двадцать три минуты наизусть, а в конце вместе с Дэнни повторяем: «А ну би-бип отсюда, би-бип ты на всю голову, би-бип!» — и покатываемся со смеху.

Мама с таксистом тоже хохочут, но мне совсем не весело. Я подумать боюсь, что будет, когда мы приедем в Робин-хилл. Все это страшно и неприятно, и я прижалась к маме, закрыла глаза и про себя затянула песню Дэнни, чтобы их не слышать.

— Заснула? — спросил таксист.

— У нее был очень насыщенный день, — ответила мама, поглаживая меня по плечу.

— Вы с ней как близкие подружки, я смотрю.

— Да, мы с Долей друг для друга все.

— Будь с ней осторожна, когда подрастет. Мы тоже с дочкой были неразлейвода, она в своем старике-отце души не чаяла, а я и рад был. Но теперь — господи всемогущий, спасите-помогите — что у нее ни попроси, самый пустяк, сразу в ответ: «Какой ты, папа, глупый». И ногой еще топнет. Я бы так со своим отцом — он бы мне сразу такую затрещину! А сейчас детки совсем другие, поди с ними поспорь.

— Да, все еще впереди, но пока она чудо, а не ребенок. Не знаю, что бы я без нее делала… или она без меня.

Голос у мамы дрогнул. Я зевнула и поудобней устроила голову у нее на коленях, чтобы она отвлеклась и не расплакалась.

Хорошо, что мы сегодня почти ничего не ели. Меня мутит в этой скрюченной позе, а стошнить в машине было бы ужасно, тем более что этот таксист так добр к нам.

В Патни путь неблизок. Я в конце концов заснула, и мне приснилось, будто мы катаемся на высоченных американских горках. Мы с мамой сжались, нас то несет вверх, то кидает вниз, и мы визжим от ужаса. Впереди Дэнни со своей семьей. Они уже у финиша, сейчас выйдут — и все, мы их потеряем. И мама решила, что надо прыгнуть вниз, прямо сейчас. Она твердит мне, что все получится, трясет меня за руку, а я не могу, слишком высоко и страшно, и меня снова и снова несет по одному и тому же кругу…