Звездный табор, серебряный клинок - [19]

А был ли он вообще — двадцатый век? Иногда мне кажется, что это не настоящая моя память, а ложная, то, что называется «параноидальным бредом». Вот, например, сейчас я вспомнил некоего Бориса Гребенщикова. Мне кажется даже, что я помню некоторые его песни…

Да, полно, мог ли в действительности существовать на свете, да к тому же еще и быть более или менее популярным автор-песенник, сочиняющий и исполняющий следующее: «…друзья, давайте будем жить и склизких бабочек душить…» или «… ползет Козлодоев, мокры его брюки, он стар, он желает в сортир…»? «Вряд ли», — решаю я. И все чаще мне кажется, что родился я здесь, в таборе астроджипси. И услужливая фантазия тут же подсовывает мне разноцветные картинки моего псевдодетства. А что вы хотите? Мало на свете найдется людей, у которых не сорвало бы крышу после всего того, что пришлось пережить мне.

Ладно. Перейдем к делу. С «Треугольника БГ» мы собираемся угнать звездолет сборщика налогов.

Спланированная мной, дерзкая на первый взгляд операция, в сущности, значительно безопаснее угона какого-нибудь частного грузовика-дальнобоя, чем промышляют джипси обычно. Дело в том, что мы вошли в сговор с губернатором планеты и условия угона у нас будут самые благоприятные.

Основной источник доходов в бюджет «Треугольника» — добываемое тут, и только тут, вещество мудил, сырец для производства повсеместно используемого в медицине наркотического препарата трахатина. Мудил не обнаружен больше ни на одной обжитой планете галактики. В этом и счастье и беда треугольцев. Так как добыча подобных уникальных веществ по закону облагается налогом в размере пятидесяти процентов от добытого, причем натурой. А после реализации оставшегося еще тридцать процентов отдается государству, как налог от продажи наркосырья.

В результате две трети дохода от добычи мудила уходит государству и лишь треть — в бюджет планеты. Само собой, это мало устраивает ее жителей.

Уговор между нами и губернатором состоял в том, что он поможет нам угнать уже загруженный годовой порцией мудила звездолет налогового инспектора, мы же вернем этот груз треугольцам. Но выглядеть все должно так, как будто бы мы скрылись вместе с мудилом, и, само собой, никто не станет требовать от администрации планеты платить налог снова.

Самым трудным было убедить губернатора в том, что мы не собираемся обмануть его и вместе с кораблем присвоить так же и груз мудила… (Да какой же мудила придумал веществу такое название?! Нет, все! Отныне буду называть его сырец трахатина… Тьфу, ты!.. Просто сырец.)

Губернатора понять нетрудно. Мало кто склонен доверять цыганам. И правильно. Если бы мы знали, куда можно сбыть сырец или как произвести из него наркотик, мы бы обязательно умыкнули и его. Но мы не знали ни того ни другого: секрет производства принадлежит государству, охраняется им как зеница ока, и на рынок еще ни разу не поступала самопальная продукция. Это убедило губернатора. Все остальное было делом техники.

Табор раскинулся вокруг «Треугольника БГ», когда звездолет налоговой инспекции был уже загружен сырцом, а во дворце губернатора начался прощальный банкет (традиционная форма взятки). Мы же с Гойкой уже заранее находились на планете, в засаде — на пригорке возле космодрома, откуда прекрасно был виден и дворец губернатора.

В задачу губернатора входило напоить своих непрошеных гостей — налогового инспектора и штурмана корабля — до полного беспамятства, а также позаботиться о том, чтобы дежурить на космодроме выпало в эту ночь самым бестолковым из имеющихся в штате охранникам. Тогда картина кражи будет выглядеть натурально.

На пригорке мы проторчали больше двух часов. Наконец окна губернаторской спальни дважды мигнули. Это означало: «Готовы оба». Архаичность приемов, то, что информацию мы не доверяли современным средствам связи, работала на чистоту операции. Вот и команду на посадку звездолетов я дал, выпустив в небо три зеленые ракеты. Не заметить их через бортовые телескопы Зельвинда просто не мог.

Максимальная вместимость местного космопорта — сорок звездолетов, но он никогда не бывает загружен даже наполовину. Сейчас, например, на площадке находилось только девять кораблей — восемь местных и один, самый навороченный, налогового инспектора — тот, на который мы нацелились. В связи с такой недозагрузкой персонал тут привык работать не спеша…

И вдруг сразу семнадцать посудин, находящихся возле планеты, передают просьбу об экстренной посадке в связи с техническими неисправностями! Закон требует непременно удовлетворить такой запрос, если, конечно, позволяет площадь космодрома. А она позволяет!

Персонал в замешательстве. Если бы у дежурного диспетчера хватило ума не следовать букве закона слепо, если бы он решил взять на себя ответственность и не разрешил посадку… Но за пультом — отменнейший болван. Скорее всего, он почувствует какой-то подвох и прежде, чем дать «добро», позвонит губернатору… Но тот, как и его гости, в стельку пьян…

С ревом и грохотом повалились на площадь космодрома все семнадцать цыганских кораблей, покрытые вековой окалиной, трещинами и кое-как наляпанными заплатами. Такого металлолома тут, наверное, еще не видели. (Джипси же, скорее всего, даже и не заметили когда-то, как перебрались в эти звездолеты из кибиток.)