Звездный свет - [63]

— Ты собираешься набрать в свой рот какашки?

Они взорвались смехом.

— Чего только не сделаешь ради всеобщего блага.

— У него во рту бывало и не такое, — пошутил Эмануэль.

— Заткни пасть, — ответил Блейк, и все снова рассмеялись.

Когда мы закончили завтракать, пришло время чар трансформации. Эмануэль превратил всех драконов в стариков, а Джерри — в женщину. Приколист.

Блейк сделал себя пятидесятилетним мужиком с лохматой рыжей гривой и такой же неряшливой бородой. Я стала его десятилетней немой дочкой.

Все они казались такими огромными по сравнению со мной.

— Только не вздумай целовать свою дочь, Блейк.

— Уверен, что в этом рассаднике зла… Простите, я не должен был так говорить, — его тон был абсолютно серьёзным.

Я знала, что это отнюдь не исключено и даже вполне вероятно.

— Помни, ты немая, поэтому ни слова, ладно? И не придавай значения моим словам, Елена. Я умею быть тёмным, а нам нужно смешаться с местными.

— Всё нормальное. Буду морщиться про себя.

Он улыбнулся и посмотрел на Дикки, который держал сумку с шариками из навоза.

— Сообщения уже внутри? — спросил Блейк. Дикки кивнул.

— Мне помогали Реймонд и Эмануэль.

— Да почему я девчонка?! — Джерри пытался натянуть на себя платье.

— У женщин много преимуществ, дружище. Не стоит недооценивать эту маскировку, — повторил Эмануэль.

Мы двинулись в сторону Саврина.

За полмили от города мы с Эмануэлем разошлись.

— Встретимся у дерева. Будь осторожен, Блейк.

— Ты тоже.

— Удачи, Елена.

Я подбежала к нему и обняла за талию.

— Возвращайся целым и невредимым, пожалуйста.

— Осторожнее выбирай слова, юная леди, а то я могу пострадать не от сил зла, а от рук папаши за твоей спиной, — он говорил как умудренный старец, соответствуя свому образу. Меня это рассмешило. — И помни, что ты немая.

Я жестами показала, что всё поняла. Они все засмеялись, а я вернулась обратно к Блейку.

Мы молча пошли к рынку Саврина, где продавали всё, что только можно.

Я заметила в толпе девочку примерно моего роста с оковами на шее и лодыжках.

Она стояла рядом с палаткой, где торговали какими-то напитками.

Блейк крепче сжал мою руку, я подняла на него глаза и поняла, что он тоже смотрит на эту девочку.

Он ускорил шаг, проходя мимо палатки.

Парад ещё не начался. Я вздрогнула, когда какой-то мужик, пьяный в стельку и вонючий, как скунс, врезался в Блейка.

Тот вернул его в стоячее положение одной рукой.

— Да ты випл лишнва, — сказал Блейк с каким-то отвратным акцентом.

Тот мужик заговорил быстро с тем же самым акцентом. У него не хватало несколько зубов, и пах он ужасно.

Затем он вытащил деньги и всучил Блейку.

Я поняла по его поведению, что ему это ни капельки не нравится, но когда он заговорил, то его голос не выдавал недовольства.

Он громко захохотал и просто покачал головой. Сказал что-то про молчунью, то есть про меня, и до меня дошло. Этот тип хотел меня купил. Мерзость.

Я сжала ладонь Блейка.

Мужик заговорил что-то про жатву, и я поняла, что он спрашивает, пойдём ли мы на неё. К нам подошло ещё несколько человек и Блейк гадко пошутил про мою «так называемую мать», которая зарабатывала деньги, лёжа на спине, но, родив меня, поспешила сдохнуть, и про то, что через пару лет я займу её место.

Я не хотела больше слушать их разговор. Знала, что ему нужно играть свою роль до конца, и что эти мужики — исчадия зла, судя по тому, как они обращаются с женщинами.

Наконец, мы пошли дальше. Блейк снова сжал мою ладонь, но я не стала смотреть на него.

Мы шли вперёд, пока до нас не донёсся топот копыт по ту сторону стены. Ворота распахнулись, и я увидела, как лошади везут стальные повозки. Моё сердце сжалось, потому что теперь я знала, кого и куда они везут.

Открылась железная дверь, и люди, которые уже мало походили на людей, вышли, гремя цепями.

Все они были тощими, в рваной одежде и с короткими стрижками. Они выглядели как рабы. На них были толстые металлические ошейники, оковы висели на запястьях и лодыжках. Их по очереди заталкивали в повозки.

Это были люди, верные моему отцу, отказавшиеся его предавать. На них не было живого места — порезы, гематомы, язвы повсюду.

Я пыталась высмотреть среди них своего отца, но они все были слишком грязными. Я бы не узнала его, даже если бы он оказался прямо передо мной.

Горожане начали закидывать повозки гнилыми фруктами и прочим мусором. Выкрикивали проклятья, винили во всех своих бедах.

Мне хотелось расплакаться, но я знала, что нельзя. Это нас выдаст.

Блейк сжал мою ладонь в тиски.

— Просто стой здесь, — тихо прошептал он и выпустил мою руку, метнувшись к повозкам.

Он сделал это так быстро, что я едва заметила, как он плюнул навозный шарик в первую повозку и прошептал что-то на латыни.

Моё сердце заколотилось, когда один из стражников отпихнул Блейка, но тот вновь заговорил на своём ломаном английском. Стражник засмеялся и разрешил ему подойти и ко второй повозке.

Он рассказал остальным стражникам, что делал Блейк, и они все поддержали, когда Блейк плюнул следующие навозные шарики в следующую повозку. Он продолжал говорить на латыни так, чтобы стражники не расслышали. Но люди в повозках, как мне показалось, его услышали. Они даже поворачивались к нему.