Звёздный рубеж - [14]

– Хорошо. Скажешь, когда станет скучно.

Мойше родился в Северной Америке на Старой Земле, от Кларенса Хардвея и Майры Мак-Кленнон. Отца он почти не знал. Его мать по причинам, которые до сих пор оставались для него загадкой, предпочла воспитать его дома, а не сдать на попечение в государственные ясли. Из живущих на пособие немногие сами воспитывали своих детей.

Его детские годы ничем не отличались от младенческих лет детей других безработных на домашнем воспитании. Мало надзора, мало любви, мало учебы. Он начал гонять с дворовой ватагой, когда ему еще восьми не было.

Ему было девять, когда он впервые увидел инопланетников. Выскочек – так их называли на Земле. Это были космонавты флота в отглаженной черной форме, пришедшие в город по каким-то своим, странным, внеземным делам.

Эта форма захватила его воображение. Она стала навязчивой идеей. Мальчик начал вытягивать разнообразные сведения о флотских из домашнего информационного терминала своей матери. Большую часть их он не мог понять из-за недостатка знаний. Он стал учиться самостоятельно, начав с нуля и постепенно добираясь до того, что ему так отчаянно хотелось знать.

В десять лет он забросил свою ватагу, чтобы оставалось больше времени на учебу. На одиннадцатом году его озарило: он должен отправиться в космос. Ему удалось тайком добраться до вербовщика флота. Тот помог ему проскользнуть через вступительные экзамены в Академию.

Ему никогда бы их не сдать, если бы для жителей Старой Земли не существовало особых стандартов и квот. В прямом соревновании с тщательно подготовленными инопланетниками, многие из которых выросли в военной среде, он бы провалился с треском. Половина офицеров службы были детьми офицеров. Служба стала замкнутой субкультурой, с каждым годом все менее связанной с общечеловеческой и все менее ею контролируемой.

Но у Томми была цель.

В двенадцать он убежал из дома и отправился на Луну Командную, в Академию. За шесть лет он из намертво отстающих пробился в пять процентов лучших. По окончании он воспользовался правом выбора и оказался во флоте. Он служил на истребителях «Аквитания» и «Гесс», а потом на крейсере «Тамерлан», после чего попросил направление в разведшколу.

После года обучения в Бюро его назначили флотским атташе при посольстве на Фелдспаре. После этого последовало еще с полдюжины подобных назначений в разных мирах, и тогда его работа привлекла внимание адмирала Бэкхарта, чей отдел занимался опасными операциями и деятельностью на грани и чуть за гранью закона.

Он принял участие в нескольких нелегких операциях и встретился со своим бывшим одноклассником Маусом. У них было несколько совместных заданий, последним из которых было присоединиться к звездоловам и добыть информацию, которая помогла бы принудить сейнеров присоединиться к Конфедерации.

Кое-что из этого Эми уже слышала. Что-то было новым. Однако этот рассказ ее не удовлетворил. Ее первым замечанием было:

– Ты ничего не сказал о женщинах.

– Что ты имеешь в виду? Какое это имеет значение?

– Для меня – первостепенное. Я хочу знать, кем были твои любовницы и каким образом вы расстались. Как они выглядели…

– Сначала поцелуй в задницу пьяного носорога, леди.

Он еще не совсем пришел в себя. И не сообразил, что произнес это вслух, пока не задумался, отчего она так сразу заткнулась.

Судорожно вздохнув, Эми вихрем вылетела из комнаты, как смерч, ищущий город, который можно было бы превратить в руины.

Откуда-то с заднего плана выступила женщина-врач и пощупала его пульс.

– Она очень настойчива, правда?

– Не знаю, что на нее нашло. Раньше она такой не была.

– У вас была интересная жизнь.

– Да нет, не совсем. Не думаю, что я поступил бы точно так же, если бы мне приходилось начинать все заново.

– Ну, вы могли бы начать заново, правда?

– Не понимаю.

– Омоложение. Я думала, это доступно каждому конфедерату.

– Ax, да. Более или менее. Кое-кто из генералов живет на свете еще с тех пор, как Ной причалил свой ковчег. Но у судьбы есть способы добраться до того, кто пытается от нее ускользнуть.

– Жаль, что у нас здесь такого нет.

– Вы не кажетесь настолько старой.

– Я думаю о своем отце. Он дряхлеет.

– Да, понимаю. Когда я смогу уйти?

– По сути дела, в любое время, но мне хотелось бы, чтобы вы задержались еще на пару часов. Сейчас вы будете чувствовать слабость и головокружение.

– Маус был прав насчет звуковых успокоительных.

– Знаю, но не я составляю сметы госпиталя. Всего хорошего, мистер бен-Раби. Постарайтесь, чтобы нам не пришлось снова встретиться.

– Я ненавижу госпитали, доктор.

Это было правдой. Те госпитали, в которых ему доводилось лежать, принадлежали Бюро, и попадал он туда для того, чтобы измениться физически или психически.

Для разминки он проделал несколько упражнений, а потом вскочил на трамвай, который шел к его дому.

Эми ждала его.

– Ох, Мойше. Это было глупо с моей стороны. Ты был прав. Это не мое дело.

Перед его приходом она плакала. У нее были красные глаза.

– Все в порядке. Я понимаю.

На самом деле он не понимал. Там, где он вырос, никто не интересовался чужой личной жизнью. В Конфедерации люди жили сегодняшним днем. И не задумывались о прошлом.