Звездный лед - [93]

– Я рада.

– Но я еще не готов для мира за стенами медицинского отсека. Наверное, ты и сама видишь это.

Она поспешно улыбнулась:

– Райан говорит, все еще только началось.

– Но я справлюсь. Я знаю: у меня получится. Я сумел дойти… и назад уже не поверну.

Решимость и сила, прозвучавшие в его словах, изумили Светлану.

– На этот раз я все сделаю как надо. Однажды – не сегодня и, может, не в этом году. Я хочу сделать полезное. Хочу отдать долг Крэбтри.

– Ты ничего не должен нам.

– Я знаю, как тяжело было выживать и строить. И слышал о смертях, самоубийствах. Вы могли позволить мне умереть. Всем от этого было бы легче. Одним лишним ртом меньше. Одними бесполезными легкими. Одним телом, которое нужно согревать.

– Крэйг, мы не обрекаем на смерть беспомощных, – сказала она и вдруг заметила, как дрожат его руки.

– Компания забрала мою жизнь. Мою честь. Я вложил всю мою душу в «Глубокую шахту». А та сожрала ее. Мне никогда не вернуть отобранного, но с твоей помощью могу начать сначала.

– И чего же ты хочешь?

– Служить. И заслужить прощение.

* * *

Закончив прилеплять флекси к стене, Светлана отошла, наблюдая, как веселятся дети. Они резвились в отгороженной части гимнастического зала, когда-то самого большого помещения на корабле. Гирлянды из цветной бумаги висели от стены до стены, натянутые центробежной силой, имитирующей гравитацию. Гроздьями плыли воздушные шары, колыхались, застревая у вентиляционных отдушин. Часть шариков – изогнутых, деформированных – напоминала животных. Какие-то уже лопнули, к восторгу одних детей и недоумению других. Вана, сделавшего шары и гирлянды, убедили остаться немного дольше и судить конкурс рисунков. Но теперь Ван уже ушел работать к своему наноплавильному котлу. Светлана надеялась, что он вернется, – ведь она приготовила детворе сюрприз. Дети любили китайца. Они как-то чувствовали, что он единственный взрослый на Янусе, непричастный ни к чему злому, произошедшему на корабле. Единственный взрослый, которого любили все.

Праздник устроили в честь Эмили. На девятый год человеческой колонии на спутнике-корабле Светланиной дочери исполнилось пять лет. В комнате была еще дюжина малышей, большинство – младше Эмили. Старшей из родившихся на Янусе, Ханне Офрия-Гомберг, уже исполнилось восемь лет, и она взялась ухаживать за малышами с большим рвением. Теперь она помогала взрослой – Реке Беттендорф – раскрашивать лица детворы. Это были безвредные маркеры, когда-то ими делали пометки на льду для шахтеров. Группа трехлеток превращалась в обезьянок, тигров и зеленокожих космических монстров. Восторг был всеобщий. Света подумал, что, наверное, они были бы счастливы не меньше, просто размазывая по себе краску, безо всяких рисунков. В конце концов, никто из детей не видел настоящего кота, не то что тигра.

– Она такая красивая малышка, – сказала Кристина Офрия-Гомберг, кивая в сторону Эмили. – Твои – волосы и подбородок, глаза и нос – Перри. А выражение на лице, когда что-то не по ней…

– Вылитая я, – согласилась с улыбкой Света. – Да, я заметила.

– Поверить не могу – целых пять лет!

– И не говори. Глянь только на Ханну – она будто взрослая среди малышей.

– Когда прилетим к Спике, Ханне исполнится уже одиннадцать, – вполголоса сказала Кристина, а Ханна, заслышав свое имя, посмотрела в их сторону. – Помню, когда мне было одиннадцать. У нас будто два разных ящика для воспоминаний, собранных от рождения до смерти: детский и взрослый. Взрослый еще может открыть детский ящик, посмотреть воспоминания, покопаться в них, но ощутить их полноценно своими уже не способен. Все детское будто случилось не с тобой, ты смотришь как сквозь толстое стекло, изображение чуть не в фокусе, расплывчатое. А ко времени, когда одиннадцать, воспоминания идут уже во взрослый ящик. Ханна будет помнить Спику лишь как взрослая.

– Надеюсь, это будут хорошие воспоминания, – сказала Света и пожалела, что ее слова прозвучали так мрачно.

Ее опасения насчет будущего были столь же уместны на дне рождения, как смех на похоронах.

Бессмысленно гадать о том, что случится после прилета к Спике. Это все равно что думать о неизбежности смерти. Многие годы Свету так занимали повседневные хлопоты, что она не позволяла себе роскоши бояться далекой угрозы. Столько всего потребовалось сделать перед тем, как появилась возможность помечтать о встрече с инопланетянами.

Но сейчас, похоже, дела наладились. Впервые за много лет Светлана посчитала, что колония справилась с задачей успешного выживания – и все шансы теперь за не менее успешное окончание перелета. Пасть обеспечивала поселения энергией, а лавовые потоки – сырьем. Последнее получилось далеко не сразу, но в конце концов люди наловчились эксплуатировать лавовые потоки. Вскоре после самой первой добычи груза с разбитого транспорта проделанный Ваном анализ показал, что там содержится много элементов и соединений, а их остро не хватает Крэбтри и другим поселкам. Плюс к тому материал поддавался обработке при помощи обычных химических и нанотехнологических методов, какими располагал Ван. Может, спиканские машины и неприступны, когда смонтированы, но сырой материал, из какого они делались, вполне поддавался человеческому воздействию. Его можно было резать, плавить, испарять, ионизировать, разделять вплоть до атомов и даже их изотопов. Это не значило, что рационирование еды и всего прочего отменялось вообще, и системы замкнутого цикла поддерживались с прежней тщательностью. Но теперь народ Светланы получил возможность продолжать строительство и даже пытаться претворить мечты в жизнь.