Звездный хирург - [78]

Но люди-то выжили.

— Я обследовал девятерых поселенцев, — докладывал Маккой, — в возрасте от двадцати трех до пятидесяти девяти лет. У всех идеальное здоровье. Если все остальные такие же, я смогу выбрасывать свои лекарства. Но я заметил кое-что странное.

— Что же?

— Я получил записи о состоянии здоровья Сандовала перед его отлетом с Земли. У него были рубцы в легких — они остались от пневмонии, которую он перенес в детстве. И у него удаляли аппендикс. Но когда час назад я обследовал его, я не обнаружил ничего.

— Неполадки с оборудованием?

— Нет. На всякий случай я проверил его на себе. Миндалин нет, как и не было, а места сращения сломанных ребер по-прежнему видны. И то же самое оборудование. Но оно не обнаружило рубцов в легких Сандовала и зарегистрировало у него наличие аппендикса.

Доклад Флетчера выявил еще одну загадку.

— Почва здесь очень богатая, климат мягкий, влажность средняя. Можно выращивать, что хочешь — на их полях я нашел зерновые культуры, картошку, бобы. Но для сельскохозяйственной колонии площадь посевов очень мала. Ровно столько, сколько нужно колонистам; не более. И еще: они не чередуют посев культур на одном и том же поле, а это очень пагубно, даже если почва богатая.

Все это напоминало мозаику: кусочков много, а как собрать их в одно целое — неизвестно.

Затем от адмирала Флота Комака пришел приказ эвакуировать всех поселенцев на двадцать седьмую Звездную Базу. Колонисты, а также члены экипажа, побывавшие на планете, до дезинфекции и обследования должны были держаться на карантине. Видимо, кто-то счел, что радиация могла оказаться заразной. Что ж, угрюмо подумал Маккой, — кто знает, чего ждать от этого бертольдова излучения.

— Вы должны известить своих людей о решении Звездного Флота, — сказал Кирк Сандовалу. — А мы пока приготовимся принять их на борту.

— Это исключено, — вежливо ответил Сандовал.

— Мистер Сандовал, решение принял не я, и не моя команда. Это приказ Звездного Флота.

— Неважно. Здесь нам не угрожает никакая опасность.

— Но мы же знаем, что такое излучение Бертольда и какого его действие, — сказал Маккой. — Неужели вы не можете понять…

— Неужели вы не можете понять, доктор? Ваше собственное оборудование показало, что мы в полном порядке, а наши записи говорят, что в колонии не было ни одной смерти.

— А что насчет животных? — спросил Кирк.

— Мы вегетарианцы.

— Это не ответ. Почему все животные умерли?

— Капитан, вы придираетесь к мелочам, — спокойно сказал Сандовал. — Мы не покинем планету. Ваши доводы не лишены логики, но все это нас мало интересует.

— Сандовал, мне было приказано эвакуировать колонию, и я это сделаю, будете вы мне помогать или нет.

— Любопытно, каким образом, — спросил Сандовал, намереваясь уйти. — Уж не с помощью ли сачка для бабочек?

* * *

Разгадку нашел Спок. Он стоял с Лейлой в ее маленьком садике и проверял его трикордером.

— Абсолютно ничего, — сказал он. — Нет даже насекомых. А вы и ваши растения живете в бертольдовом излучении.

— Это можно объяснить, — произнесла Лейла.

— Как?

— Впоследствии.

— Меня всегда поражало умение женщин уходить от ответа на любой вопрос.

Она положила ладонь на его руку.

— А я никогда не понимала тебя.

Она дотронулась до его шеи.

— Никто еще не смог понять тебя. Люди видят лишь то, что ты хочешь им показать. А это — лишь малая часть тебя.

— Хотел бы я знать, как люди смогли здесь выжить.

— Мне тебя очень недоставало.

— Ты должна быть мертвой.

Она убрала руку и отступила назад.

— Если я объясню тебе, как мы выжили, ты попытаешься понять нашу жизнь? Наши чувства?

— Эмоции чужды мне…

— Нет. Кто-то другой — твои подчиненные, твой капитан — может быть, и поверят этому, но не я. Иди за мной.

Она вывела его на невозделанное поле, поросшее травой и местными растениями, которые мягко шелестели в легких порывах ветра.

— Вот это место, — сказала Лейла.

— Оно выглядит, как и все остальные. Что в нем особенного?

— Не обязательно, чтобы оно отличалось от других. Важно то, что оно дает жизнь, мир, любовь…

— Раньше подобное называли земным раем; как ученый, ты должна понимать, что такого не бывает.

— Да. Но я была одной из первых, кто их обнаружил.

— Их?

— Споры, — она указала на растение, — стручок.

Спок наклонился, чтобы исследовать его. В этот миг один из стручков сорвался и взлетел, словно одуванчик, подхваченный ветром. Спок вскинул трикордер, пытаясь защитить лицо. Затем его лицо исказилось.

Испуганная Лейла подошла к нему и протянула руку.

— Я… не могу, — тихо простонал он. — Пожалуйста… не надо, не надо…

— Это не может причинять боль! Оно не причиняло боли нам!

— Я — не такой, как вы.

Затем его лицо медленно начало меняться, теряя жесткость и приобретая миролюбивое выражение. Наблюдая за преображением, Лейла нежно дотронулась до его щеки. Он ласково принял ее в объятия, словно боясь разорвать тонкую ткань возникших между ними чувств. После поцелуя Лейла села, а Спок распростерся у ее ног.

— Посмотри на облака, — после короткой паузы сказал Спок. — Это напоминает дракона — вот хвост, а вот шипы.

— Я никогда не видела драконов.

— Я видел. На Беренгарии-VII. Но не в облаках, — его передатчик призывно запищал, но Спок не обратил на него внимания. — Или радуга. Я, конечно, могу объяснить, почему она появляется, но, наблюдая за ее красотой, не задаешься такими вопросами.