Звездный гамбит - [39]

Все головы повернулись к Стелло. В глазах людей мелькали веселые искорки. Собравшиеся были немолоды, но время не оставило следов на тонкой белой коже их лиц и рук.

— Я проголосую против, — сказал черноглазый. — И не потому, что мне претит применение силы. Я против бессмысленного и жестокого уничтожения наших противников. Поверьте, Стелло, если я и опасаюсь за будущее Галактики, то жду неприятностей не отсюда. Вам пока недостает опыта. Мы знавали самые разные времена. От нас отделялись целые звездные системы. Но они всегда возвращались под родную сень. И вовсе не обязательно, чтобы усмирением непокорных занимался военный флот. Существуют и другие методы. Почему вы считаете нежелательной колонизацию отдаленной планеты экипажем какого-либо корабля? Их потомки все равно придут к нам за помощью и защитой.

— Возможно, — нехотя согласился Стелло и поставил стакан на хрустальную столешницу. Он обежал взглядом невозмутимые лица — холодные глаза, тонкие губы и высокие лбы мудрецов.

— В нашем распоряжении практически неограниченные средства, — вступил в разговор Альбранд. — И, несмотря на это, Стелло, мы на удивление бессильны. Стремясь поддерживать порядок в Освоенной Галактике, мы давно превратились в самых могущественных тиранов в человеческой истории, но пространство и время воздвигли почти непреодолимый барьер между нами и теми, кого мы хотели бы покарать. Не знаю, как назовут нашу эпоху будущие историки. Надеюсь, о нас станут судить лишь по нашим намерениям. Мы мечтаем вручить людям всю Галактику.

— Мы знаем это, Альбранд, — ледяным тоном произнес Ольриж, чья рыжая шевелюра была известна экипажу любого корабля Бетельгейзе. — Мы также знаем, какое удовольствие вы получаете от управления этой галактической империей, хотя вас не удостаивают, как королей, императоров и диктаторов прошлого, овациями и положенными по рангу почестями. Я наблюдаю за вами почти три столетия, а последнее время вы только и разглагольствуете о высокой миссии. Не иначе, к вам подкралась старость.

— Замолчите, — прошипел Альбранд. Его пальцы дрожали от гнева, но лицо оставалось бесстрастным. — У меня амбиций не больше, чем у вас. Мне приносит удовлетворение моя работа администратора. Мною движет не жажда почестей, а жажда блага роду человеческому.

— Вы готовы на все, лишь бы называться всемогущим хозяином Освоенной Галактики.

— Вы сами мечтаете об этом, Ольриж.

— Не будем опускаться до склок, — вмешался черноглазый. — Разве не известно, что худшие опасности заложены в нас самих? Неужели за века жизни вы ничему не научились? Что стоят ваши идеалы и амбиции, если вы не умеете хранить молчание? Или перед лицом необозримого пространства, которое надо освоить, мы все не равны? Наша воля помогла людям перешагнуть через многие этапы развития. А вы своими бессмысленными пререканиями ставите под угрозу всякое дело. Я знал вас, Альбранд, в те времена, когда с ваших уст не сходило слово мир, а вас, Ольриж, когда вы мечтали дать людям могущество и свободу…

— Мы слишком далеки сегодня от прежних идеалов, — прервал его Стелло. — Что разумного мы сделали? Имеет ли смысл наша тайная власть? Не лучше ли бесхитростная анархия первых лет освоения пространства, чем установленный по законам логики железный порядок?

— Что с вами, Стелло? Вы уже забыли о карательных экспедициях, о репрессивных мерах, за которые только что ратовали? В вас поселилось сомнение? — усмехнулся черноглазый.

— Не знаю. Но меня не покидает предчувствие, что наша империя развалится. Переживу ли я ее? Вряд ли. Я существую только ради нее. Я в меньшей мере принадлежу себе, чем последний из матросов корабля, на котором несколько лет назад облетел наши недавно открытые планеты. Я не сплю по ночам, думая о покоренных мирах и горстке живущих на них людей, о том, с какой легкостью могут порваться связи с ними. Человечество может погибнуть, и тогда нам, Бессмертным, мозгу цивилизации, не пережить гибели всего организма. Быть может, из страха мы прибегаем к насилию?

— Вы слишком увлекаетесь философами прошлого, — проворчал Альбранд. Остальные молчали, думая о своем.

— В словах Стелло есть доля истины, — наконец, проговорил Фулн, положив на холодный стол тонкие худые руки. — Мы — хозяева, но что мы стоим без нескольких миллионов бессмертных, которые бороздят Галактику, и без хранящих информацию электронных машин, которые зачастую старше нас. Порой мне кажется, что нас взяли на службу Машины, которые ведут за нашей спиной свою собственную тайную войну, и так продолжается извечно.

— Вы заговариваетесь, Фулн! — воскликнул Альбранд. — Машины предлагают, а выбор делаем мы, хотя миллиарды людей считают, что их судьбы вершит Машина. Стоит ли напоминать о первых бессмертных, которые разобрались в сути проблемы задолго до вашего рождения — они решили спрятаться за безликой Машиной и править людьми скрытно, ибо знали, люди с большей охотой подчинятся неукоснительным приказам Машины, чем себе подобных, даже если последние бессмертны. Машины в Бетельгейзе символизируют единение Освоенной Галактики, а мы обеспечиваем это единение.