Звездные врата. Суд на Янусе. Победа на Янусе - [11]

Он крикнул, подзывая Цима. Ларнг тут же повиновался, но вскарабкаться в седло было невозможно — мешала неустанно вырывавшаяся Воркен. Но не мог же он бросить выкормленную им птицу!

— Яааааа! — орали бродяги, и крик их приводил Кинкара в куда большее смятение, чем бой барабана. А за пешими приближались и конные, одетые и вооруженные куда лучше, чем их собратья.

И тут между ним и неприятелем, словно из-под земли, вырос ларнг. Вулт опустил свой меч и тут же поднял окровавленное острие, примериваясь, куда ударить еще раз. Из-за скал выскакивали все новые и новые люди и бежали к оборонявшимся.

Кинкар не помнил, каким образом он все-таки сумел вскочить в седло, ухитрившись при этом не пораниться о меч, болтавшийся на веревочной петле. Он не стал подбирать заушники. Цим хорошо знал, что надо делать во время схватки. Ларнг зарычал, скребя лапой землю. Почувствовав на себе тяжесть своего хозяина, он попятился и ударом передних лап сбил с ног одного из нападавших.

Воркен как-то обмякла и перестала сопротивляться — должно быть, она почти задохнулась в своем мешке. Но Кинкар был сейчас даже рад этому — ему наконец удалось взять в руки меч. Он начал прорубаться к Вулту, освобождая тому путь к спасению.

Чей-то голос прокричал несколько малопонятных слов. Тотчас же лорд Диллан ответил краткой и жесткой фразой на том же наречии. Он тоже обнажил меч, и теперь они скакали плечо к плечу с Джонаталом, как бы являя собою две руки одного воина-гиганта. Бродяги заворчали, как звери, что полностью соответствовало их обличью, и бросились бежать. Но всадники, державшиеся у них в тылу, были людьми другого сорта. Ларнг Джонатала фыркал и вертелся под своим хозяином, как тот ни пытался обуздать его. И вдруг ноги скакуна подкосились, и он рухнул замертво, подминая наездника. Только мягкий песок спас Джонатала от верной смерти.

Кинкар поднял Цима на дыбы, и тот размозжил голову бродяге, который пытался перерезать горло Джонаталу, старавшемуся вылезти из-под погибшего ларнга. И вдруг, перекрывая грохот барабана и вопли дерущихся, раздался вой, такой же пронзительный, как крики Воркен. На гребне подъема, к которому они так стремились, появилась группа всадников. Когда Кинкар наконец смог пересчитать ее, то всадников оказалось всего пятеро, но в горячке боя ему почудилось, что их по меньшей мере вдвое больше.

Они вихрем промчались мимо четверки, беря бродяг в кольцо. Те не ожидали такого поворота и обратились в бегство. Таинственные всадники не стали их преследовать и, поравнявшись со скалами, резко осадили своих ларнгов, поднимая их на дыбы. Потом они стремительно поскакали назад. Один из них на секунду задержался, подсаживая Джонатала на своего ларнга, и вся кавалькада быстро взлетела на гребень, чтобы спуститься в глубокую долину, зиявшую посреди пустыни, словно огромная оспина.

Когда они миновали вершину подъема, Кинкар покачнулся, с трудом удержавшись в седле. Отчасти это было вызвано столкновением с каким-то невидимым барьером. Но главное было в другом. Грудь его прожгла адская боль, словно в нее всадили раскаленный стержень. Юноша был настолько уверен, что пущенное преследователями копье настигло его, что даже опустил свой взгляд туда, где слабо трепыхалась Воркен. Он был готов увидеть торчащий из своей груди острый наконечник и только удивлялся, как это он остался жив после такого удара. Но никакого наконечника не было, и Кинкар понял, что копье тут ни при чем. Но тогда откуда же эта невыносимая боль, огнем жгущая его грудь где-то под латами и камзолом?

Единое! Какие-то непостижимые для Хранителя причины разбудили его мистическую силу в тот момент, когда всадники миновали гребень подъема. Что это были за причины, Кинкар не знал и не смел спрашивать. Те, кого именем Троих избирали в Хранители Единого, держали в тайне оказанную им честь, и соблюдение тайны должно было приниматься безропотно, как и выполнение любых других обязанностей, связанных с их Делом. Он не решался даже прикоснуться к тому месту, где пульсировала эта боль, словно чувствуя, что худшее еще впереди.

В центре долины был небольшой бивак: два или три шатра, наскоро сооруженных из одеял и плащей. Сейчас его поспешно сворачивали несколько мужчин, скатывая одеяла и швыряя их на спины ларнгов. Чуть поодаль находилось нечто чрезвычайно странное. Его облик так же не вязался с обликом импровизированного лагеря, как не вязался бы, скажем, корабль Неба с телегой торговца.

Две колонны, отливавшие ярко-голубым металлическим блеском, были укреплены на фундаменте из сплавленных между собой камней. Фундамент этот был настолько прочен, что никакая буря не могла бы поколебать укрепленные в нем столбы. Столбы отстояли друг от друга шагов на пять, все пространство между ними было затянуто мерцающей паутиной, сделанной из совершенно неизвестного Кинкару материала. Нежное сияние исходило от нее; она блистала и искрилась всеми цветами радуги — и в то же время казалась совершенно невесомой и прозрачной.

Кинкар пошевелил затекшей рукой, которой он прижимал к себе Воркен. Он не отрываясь смотрел на новое чудо, открывшееся ему. Пришел он сюда, ожидая увидеть корабль Властителей Неба. Но увидел эту таинственную паутину, натянутую между двумя столбами. Не сделал ли он ошибку, доверившись своим случайным знакомым? Похоже, что они в западне. Еще одна решительная атака — и бродяги сметут их, ведь в долине, не считая их группы, находилось всего лишь шесть человек.