Звездные самураи - [19]

— Будем планировать.

— Планировать — и все, капитан?

— Да. Еще будем молиться.

— Кусо!

На сей раз ругательство прозвучало позади них. В царстве ураганного ветра шаттл швыряло из стороны сторону, точно его лягал исполинский мул. Жена самурая никак не могла толком пристегнуться и яростно боролась с ремнями. Хайден перевел взгляд с нее на ломаные зубы надвигающегося хребта. Воздушные вихри поднимали тучи снега с огромных горных пиков, отчего те становились похожими на бешено несущихся к шаттлу лошадей с развевающимися гривами. Невероятная, ужасающая красота этого пейзажа парализовала Хайдена. Из последних сил он боролся со штурвалом, чувствуя, как немеют руки. Дыхание с трудом вырывалось из груди, слова заглушал рев ветра:

— Лети же, сволочь, лети!

— Без двигателей нам не сесть!

— Должны сесть!

Стрейкер молился, что расчет окажется верен и он сможет удержать шаттл на курсе, пролегающем между высоченными пиками. Наконец они влетели в ущелье, и Хайден изо всех сил навалился на штурвал, чтобы вовремя повернуть. Чиркнув днищем о заснеженный склон, шаттл поднял за собой внушительный шлейф снега. Потом восходящим потоком воздуха его подбросило вверх.

Один, два, три раза порывы ветра выручали людей, и каждый раз, когда шаттл снова нырял вниз, оказывалось, что штурвалы по-прежнему в руках экипажа и они по-прежнему несутся между нависающими с обеих сторон стенами вулканического шлака. Оглушительно ревел ветер, играл машиной скорлупкой. Снизься они еще на тридцать-сорок футов и шаттл коснулся бы земли, но ветер нес их все дальше — к опушке хвойного леса.

Очередным порывом ветра их снова подкинуло вверх, но на этот раз шаттл резко повело вбок. Сиденья сорвались со своих креплений. Хайден увидел перед собой невероятно толстые ветки гигантской сосны, и в то же мгновение на шаттл обрушилось десять тонн древесины. Больше Хайден ничего не помнил.

Придя в себя, он закашлялся от удушливого дыма, припал к пробоине и долго не мог отдышаться. Когда же туман в голове рассеялся, он увидел, что кресла, в котором сидел Куинн, на месте нет. Казалось, великанская рука вырвала его с корнем и выбросила. Челнок превратился в груду исковерканного металла и обломков аппаратуры. Кабина была полна дыма. Из лопнувшего при крушении трубопровода, что тянулся вдоль борта, сочилось едкое фтористое масло. Что-то сильно давило ему на грудь. Самурай и его жена неподвижно лежали в задней части кабины, как и он, зажатые покореженным металлом. Снаружи, футах в десяти от шаттла Хайден заметил валяющееся на земле, перевернутое кресло Дэнни Куинна — из-за него вдруг выкатилась голова кадета.

— О, Дэнни, да поможет тебе пси! — хрипло вскричал он. Вид оторванной головы был ужасен. Она докатилась до расползающейся лужицы масла, которое тут же с шипением принялось разъедать мертвую плоть. Никакое пси ему уже не поможет, вдруг осознал Хайден, и вообще ему уже ничто не поможет… а очень скоро едкая жидкость доберется и до самого Хайдена — примется разъедать его собственную плоть.

В ярости и отчаянии он громко проклинал свое пси. Всю жизнь Хайден прожил с плохим пси, совершенно не представляя, как изменить такое положение вещей. Жил, точно у кратера действующего вулкана. Иногда ему казалось, что он понимает, в чем дело, и тем не менее ненавидел себя. Как последний дурак, решил поставить на кон буквально все: свое будущее, свою честь и свою жизнь. И чертово пси одним яростным ударом лишило его всего. А вскоре не станет и самого Хайдена…

— Очнитесь! — крикнул он по-японски. — Очнитесь, или вы погибнете!

Стрейкер тщетно попытался сбросить навалившуюся на ноги тяжесть и увидел, что шитье на рукаве отцовского кителя шипит и дымится — масло добралось до него. Хайден еще раз напрягся в последней, отчаянной попытке освободиться… и вновь потерял сознание.

5

— Ваш покорный слуга нижайше просит принять его. Его Превосходительство Гу Цун, губернатор Ян-муня и Четвертого Кантона У-чу, адмирал флота Ее Наизвезднейшего Величества Вдовствующей Императрицы Центрального Удела изволит засвидетельствовать вам, глубокоуважаемый капитан Стрейкер, свое почтение.

Пси-шторм миновал, и теперь Эллис Стрейкер был совершенно спокоен. Правда, голова все еще раскалывалась от боли, а наскоро обработанная рана ныла в прохладе, изливаемой каньскими кондиционерами.

И всегда у них чем-то воняет, жареной лапшой, что ли, подумал он. За всю жизнь так и не смог выяснить — чем, но все каньские корабли насквозь пропитаны этим запахом. Похоже на вонь прокисшей соевой подливки с примесью аниса. Да еще эти бесконечные певучие звуки… Ей-Богу, каньцы напрочь лишены чувства прекрасного.

На мостике пребывающего на орбите «Чан-тая» царила деловитая суета, поскольку каньский флагман готовился снова отправиться к нексусу. Улыбаясь, Эллис Стрейкер повернулся к офицеру, держащему перед собой богато украшенную шкатулку, и церемонно ответил ему на чистейшем мандаринском диалекте:

— Простираюсь ниц, благороднейший господин, в благодарности за столь радушный прием. Со мной и моим никудышным астрогатором на вашем чудесном корабле обращались так, как ни в коем случае не стоило бы обращаться с жалким торговцем столь низкого ранга вроде меня. Поверьте, я потрясен вашим гостеприимством.