Звездные гусары: из записок корнета Ливанова - [48]

Сегодня мы, собравшись в столовой, много говорили о средствах очистки воды. Вакх совершенно ею неудовлетворен. Он утверждал, что имеющиеся в наличии приборы фильтрации болотной воды недостаточны.

– Вот и нынче – если кто еще не распробовал, – рассуждал он, – все блюда имеют отчетливо болотистый привкус.

Тут госпожа Шумихина сурово отложила ложку и воззрилась в пустую стену, а госпожа Колтубанова удивленно произнесла:

– А я думала, что это новый особенный букет. Очень экзотично. Пикантный вкус, вроде даров моря.

Вакх схватился за волосы, устрашающе задергал их, как бы пытаясь покончить жизнь самооскальпированием, и разразился речью о вкусовых рецепторах и сосочках. Полагаю, эти познания он почерпнул из одного научного издания, которое выписывает для базы г-н Пафлагонов и которое неизменно оставалось непрочитанным, поскольку главный его редактор развивал идеи, противные ученому уму г-жи Шумихиной.

Вот еще одна любопытная особенность научного мира, в который я волею судьбы оказался погружен и в котором играю странную роль наблюдателя! Здесь могут выписывать какое-либо издание лишь для того, чтобы демонстративно игнорировать его. Подозреваю, г-жа Шумихина лелеет тайную мечту о том, как главный редактор или кто-либо из постоянных авторов сего альманаха прихотью судьбы окажется заброшен на нашу базу и узрит свое детище сваленным в углу и покрытым пылью!

Кстати, тема очистки воды – не такая уж праздная, как могло бы показаться на первый (непросвещенный) взгляд. Дело в том, что здешняя вода, если относиться к ней без должного внимания, служит мощным стимулятором нежелательных мутаций. (Как видите, дорогая Стефания, в моей речи все больше появляется научных оборотов!)

Известен случай, когда молодая девушка, лаборантка, так увлеклась своими исследованиями, что не обратила внимания на качество питьевой воды и выпила стакан неочищенной. И что же? Спустя несколько часов кожа ее покрылась пузырями, через день эти пузыри затвердели, а еще через месяц из них проросли пучки густых черных волос!

Чувствую, что уже утомил Вас своей писаниной, поэтому спешу распрощаться, – а почтовая “карета” опять не прибыла, так что, кажется, скоро Вам придется опять утомлять зрение каракулями, выходящими из-под пера Вашего неизменного и преданного друга

Ивана Штофрегена,

почти мутанта.

* * *

Дорогая Стефания!

Сегодня точно ожидается почта; корабль с орбиты настойчиво запрашивал погоду, координаты и котлеты. Вакх ворчит по этому поводу, однако покоряется. Настроение у всех как в сочельник рождественский: что-то привезли нам из метрополии!.. Жаль, конечно, что условия местные не позволяют устанавливать прямую связь, так что всякое общение возможно лишь по старинке, при помощи бумажных писем, но, с другой стороны, это и к лучшему: во-первых, меньше глупостей наболтаешь (все-таки за пером проще уследить, чем за языком!), а во-вторых, можно тешить себя мечтаньем о том, что твое письмо ждут и, быть может, еще даже и не получив его, уже по догадкам пишут свой ответ.

Так что я не оставляю надежды на то, что курьер вручит мне от Вас листок… а может быть, и листок от досточтимой Татьяны Николаевны. (Гневается ли она все еще так сильно? или же Ваш папенька сумел убедить ее в правильности моего поступка? Надеюсь, Вы предвосхитили мой вопрос и уже на него ответили.)

Однообразие здешней жизни порождает в людях то, что принято именовать “чудачествами”. Обо мне Вы уже знаете, что я сделался сплетником и старой девой. Г-жа Шумихина из всех нас самая выдержанная, и вся ее странность заключается в том, что свою работу она считает за главный отдых, почему и предается лабораторным и полевым исследованиям всякую минуту, пренебрегая даже сном.

Г-жа Колтубанова в силу молодого своего возраста вздумала было развлечься безнадежной страстью к г-ну Волобаеву; остановило ее не женатое состояние и даже не прирожденная его неряшливость, но то обстоятельство, что избранник ее девичьего сердца – лаборант, в то время как сама г-жа Колтубанова – дипломированный специалист. Это неравенство в несколько дней уничтожило всякую любовь. Впрочем, подозреваю, что г-н Волобаев ничего даже не заметил, и вся история развивалась лишь для г-жи Колтубановой и для меня, грешного и любопытного.

Долгушин и Семыкин ни с того ни с сего едва не поубивали друг друга. Это был первый случай, когда потребовалось вмешательство службы охраны – то есть мое. Таинственное происшествие! Только что они тащили тяжелый ящик с образцами, тщательно запакованными в колбы толстого стекла, и, по обыкновению, переговаривались (или переругивались, что в их исполнении одно и то же). И вдруг ящик падает, чудом не уничтожаясь, и оба наших рабочих, без всяких предупредительных сигналов, которые были бы заметны со стороны, сплетаются в смертельном объятии и катятся по земле.

Взывать в подобных случаях к рассудку бессмысленно, стрелять – означает убить сразу обоих полезных членов общества, ввязываться в битву самому – верный способ быть убитым, а до пожарного крана было довольно далеко. Поэтому я принял единственно возможное решение и начал забрасывать их камнями и кусками сырой глины.