Звездные дороги - [139]

– И они вам ни разу не угрожали?

– Давайте по порядку, – улыбнулся говорящий. – Мне стало ясно, что они понимают сложное повествование и, как и вы, порой мне не верят.

– Как они демонстрировали понимание? – спросил Дабит.

– Нет, они не моргали один раз вместо «да» и дважды вместо «нет», если вы об этом. Я не излагаю вам научно достоверную информацию. Только собственное восприятие и выводы.

– Прошу прощения, – ответил губернатор. – Именно это мне от вас и нужно.

– И тем не менее нам до сих пор многое непонятно, – продолжил Эндрю. – Насчет Кена, насчет льопов, а больше всего насчет того, что, как считал Кен, он сумел узнать о них. Если Кен полагал, что льопы разумны или хотя бы потенциально разумны – ведь таков стандартный подход? – (Дабит кивнул.) – Если он объявил их разумными, то вопрос о постоянном статусе становится весьма спорным. Но, с другой стороны, он работал с ними несколько лет и наверняка знал о них намного больше, чем смог узнать я. Однако при этом он ведь так и не обнаружил у них разума? – (Дабит вновь согласился.) – Так что, даже если он до какой-то степени перенял их образ жизни, он все же не зашел настолько далеко, чтобы утратить способность оценивать уровень разума. Он вовсе не считал, что льопы в их нынешнем виде годятся в кандидаты на первый разумный вид после жукеров.

– В их нынешнем виде, – повторил Дабит.

– Думаю, Кену не давали покоя записки некоторых пиратов-колонистов, в которых говорилось, будто псы рассказывали им, где найти дичь, где сажать растения, – не так уж много, к тому же под «рассказывали» могло иметься в виду «показывали».

– Даже наверняка имелось, – заметил Дабит.

– Но как считал сам Кен Аргон? – продолжал Эндрю. – Думаю, именно из-за этих пиратских записок он не мог оставить льопов в покое, пытаясь выяснить истинный смысл этих текстов. Нам льопы ничего не рассказывают и не показывают. Они ведут себя как стая гиен или волков – самцы заняты непрекращающейся игрой в «царя горы», а всем молчаливо заправляют самки. Добывают еду, кормят детенышей – и внимательно наблюдают за пытающимися досаждать им людьми.

– Ты наблюдал за ними всего один день, Эндрю, – усмехнулась Валентина, – и уже начал им досаждать? Они точно разумны.

Дабит не оценил ее юмора. Сама фраза «они разумны» приводила его в трепет. Хотя его задача заключалась в том, чтобы как можно скорее подтвердить постоянный статус для колонии Таррагона, он ничем не отличался от любого другого сотрудника ИС. Ему хотелось найти разумный вид, особенно нетехнологический, который не мог бы однажды прилететь на Землю и попытаться уничтожить человечество.

– В общем, я сделал несколько предварительных выводов, – сказал Эндрю. – А теперь предлагаю вам их опровергнуть, поскольку, как мне кажется, они на грани безумия, как и Кен Аргон.

– Это подразумевает, что кому-то известно, где проходит эта грань, – мрачно проговорил Дабит. – Я пытаюсь найти ее всю жизнь.

– Думаю, вы не раз пересекали ее туда и обратно, – улыбнулся Эндрю. – По крайней мере, так считал ваш отец.

Дабит резко взглянул на него:

– Если вы полагаете, будто вам известно, кем был мой отец, то вы утратили все мое доверие.

– То, что вам ничего не удалось выяснить, вовсе не означает, будто никто больше этого не знает, – сказала Валентина. – Жизнь не раз преподавала мне подобный урок, обычно при весьма щекотливых обстоятельствах. Но, думаю, Эндер затронул эту тему лишь для того, чтобы взволновать вас и отвлечь, считая, что так всем нам будет проще всерьез отнестись к его предложению.

– Какому предложению? – спросил Дабит, отметив, что Валентина назвала брата Эндером; возможно, она поступала так всякий раз, когда хотела его позлить.

– Я хочу увидеть третью лабораторию, – сказал Эндрю. – Но мне хотелось бы привести туда главную самку из местной стаи льопов.

– Дикого хищника, способного откусить все, что угодно, от пальца до головы, и от которого мы никак не сможем защититься? – спросил Дабит. – И вы считаете, что ничего плохого случиться не может?

– Она ничего никому не сделает, – ответил Эндрю.

– У вас что, заключен с ней договор? – поинтересовался Дабит. – Или устное соглашение? Одно тявканье означает «да»…

– Я нарисовал ей картинку, – сказал Эндрю, – а она нарисовала в ответ другую.

– Урок рисования, – усмехнулась Валентина.

– На земле, – продолжил говорящий. – Вероятно, камеры расположены не под тем углом, чтобы увидеть, чем мы занимались. Ее рисунки на удивление точны и детальны. Она уже не в первый раз общалась подобным образом.

– Ты сделал фотографии? – спросила Валентина.

Эндрю коснулся драгоценного камня на мочке уха.

– Наверняка они сделаны. Джейн отлично умеет фиксировать.

– Она может нам их показать?

– Я не хочу, – ответил Эндрю.

– Потому что мы поймем, что это на самом деле не просто картинка? – спросила Валентина.

Дабит порадовался, что Валентина делает за него его работу.

– Потому что вы не согласитесь со мной насчет того, что она означает, – сказал Эндрю. – Но я все равно прав.

– И что же, по-нашему, она должна означать? – спросил Дабит.

– По-вашему она не означает ничего, – ответил Эндрю. – Но я думаю, что льопа нарисовала ее для Кена. Мне нужно посмотреть, что находится в третьей лаборатории, но я должен взять с собой льопу.