Звездная девочка - [6]
За исключением этого вечера. На этот раз вместе с ними на поле вышла Старгерл Карауэй. Пока они играли, не двигаясь с места, она гордо расхаживала босиком по газону в своем длинном лимонно-желтом платье. Туда-сюда, от одних ворот к другим. Она то начинала кружить, словно пыльный смерч, то маршировала, высоко поднимая ноги, словно деревянный солдатик. Играла на воображаемой флейте. Высоко подпрыгивала и била пяткой о пятку в воздухе. Кое-кто на трибунах свистел. Остальные зрители – их было ненамного больше оркестрантов – сидели молча, с выражением изумления на лице.
Оркестр закончил играть и промаршировал к выходу. Старгерл осталась. Она кружилась у сорокаярдовой линии, когда на поле вернулись игроки. Около минуты они разминались. Старгерл присоединилась к ним: «разножки», вращение тазом. Команды выстроились для начального розыгрыша мяча. Рефери дунул в свисток и махнул рукой, призывая ее удалиться. Вместо этого она подбежала к мячу, схватила его и принялась крутиться, то прижимая его к груди, то поднимая над собой. Игроки смотрели на своих тренеров, тренеры – на судей. Судьи засвистели и стали окружать ее. На поле выбежал единственный дежуривший здесь полицейский. Старгерл пинком отправила мяч на скамейку гостей и побежала прочь с поля и со стадиона.
Все вдруг зашумели: зрители, чирлидеры, оркестр, игроки, судьи, родители у лотка с хот-догами, полицейские, я. Мы свистели и топали ногами по алюминиевым трибунам. Чирлидерши восхищенно вытягивали шеи. Впервые они услышали что-то от зрителей. Они сделали «колеса», обратные сальто и даже трехъярусную пирамиду. Старожилы города – если вообще в таком молодом городе, как Майка, можно кого-то назвать старожилами – утверждали, что ни разу не были свидетелями такого шума.
На следующий домашний матч пришли более тысячи человек. Все, кроме Уэйна Парра и Хиллари Кимбл. У кассы выстроилась настоящая очередь. В ларьке с закусками закончились хот-доги. На дежурство позвали второго полицейского. Чирлидерши были в ударе. Они кричали трибунам: «Дружно скажем Э!», и трибуны отвечали: «ЭЭЭЭ!» (Наша команда называлась «Электроны» в честь электронной промышленности, благодаря которой и возник наш город.)
До конца первой четверти чирлидерши показали полный набор своих трюков. Оркестр бодро играл. Наша команда даже выполнила тачдаун. Зрители то и дело поворачивали головы в сторону, ко входу, к освещенному уличными фонарями проему за стадионом. К концу первой половины напряжение ощутимо выросло. Оркестранты промаршировал по полю – и даже они не удерживались от того, чтобы оглянуться.
Тем не менее музыканты выполнили свою программу и даже выстроились в небольшой круг. Казалось, они не торопятся уходить с поля и чего-то ждут, растягивая свои ноты. Наконец нехотя они промаршировали к боковой линии. Вернулись игроки. Во время разминки они озирались. Когда рефери поднял руку и дунул в свисток, подавая сигнал начала второй половины матча, над стадионом повисла атмосфера разочарования. Плечи чирлидерш поникли.
Старгерл не пришла.
В следующий понедельник мы испытали настоящее потрясение. Рядом со Старгерл сидела крашеная блондинка Мэллори Стилвелл, капитан чирлидеров. Она подсела к Старгерл, поговорила с ней и вышла вместе с ней. К шестой перемене вся школа знала о том, что Старгерл пригласили в команду чирлидеров и она согласилась.
Гул наших голосов, должно быть, слышали в Финиксе. Будет ли Старгерл носить юбку и свитер, как остальные? Будет ли она выкрикивать обычные речевки? Все ли чирлидерши хотели, чтобы ее приняли, или это была идея капитана? Ревнуют ли они?
Две недели Старгерл тренировалась. В середине второй недели она облачилась в униформу: белый свитер с треугольным вырезом и зеленой каймой, короткая бело-зеленая плиссированная юбка. Она действительно выглядела как остальные.
И все же для нас Старгерл не стала настоящей чирлидершей, хотя и одевалась как одна из них. Она продолжала бренчать на укулеле и петь «С днем рожденья» именинникам. Она по-прежнему носила длинные юбки в те дни, когда не было матчей, и старательно украшала свою парту. На хеллоуин все в ее классе обнаружили на своих партах по тыкве. Никто не спрашивал, кто их туда поставил. К тому времени большинство из нас решили, что нам нравится ее присутствие. Мы с интересом шли в школу, чтобы посмотреть, что еще она выкинет. Она давала нам темы для разговоров. Она была забавной.
В то же время мы старались держаться подальше от нее. Потому что она была другой. Другой. Нам не с кем было ее сравнить, нечем было измерить. Она была все равно что неизведанная территория. Небезопасная. Мы боялись подходить слишком близко.
Так же, как, я полагаю, все мы ожидали исхода события, которое с каждым днем приближалось и вырисовывалось все отчетливее. Следующий день рождения по календарю был у Хиллари Кимбл.
6
За день до этого Хиллари решила взять дело в свои руки. Посреди обеда она встала из-за стола и подошла к Старгерл. Полминуты она стояла за спинкой стула, на котором сидела Старгерл. Все молчали, только с кухни доносилось позвякивание посуды. И только Старгерл продолжала свой обед. Хиллари встала сбоку от нее.
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.