Звездная девочка - [33]

Шрифт
Интервал

Но, как оказалось, для меня это было важно. Я не мог перестать беспокоиться об этом. На тот момент мне ничего не хотелось сильнее, чем увидеть, как Реншоу хотя бы кивает мне. Я молил о том, чтобы дверь открылась, он выглянул бы оттуда и сказал:

– Извини, Борлок, не услышал. Что ты хотел?

Но дверь оставалась закрытой, и я прекрасно понял, что значит быть невидимкой.

– Я невидимка, – сказал я Кевину за обедом. – Никто не слышит меня. Никто не видит. Вот уж в самом деле гребаный человек-невидимка.

Кевин смотрел на свою еду и мотал головой.

– И сколько это будет продолжаться? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Что я сделал? – произнес я громче, чем хотелось.

Он пожевал. Поднял голову. Наконец сказал:

– Ты знаешь, что ты сделал.

Я посмотрел на него, как на сумасшедшего. Я еще немного поприставал к нему, но конечно же он был прав. Я прекрасно знал, что я сделал. Я связался с непопулярным человеком. В этом и состояло мое преступление.

25

Проходили дни. Я продолжал избегать Старгерл. Я хотел ее. Хотел остальных. Похоже, я не мог получить всех одновременно, поэтому я ничего не делал. Я сбегал и прятался.

Но она не сдавалась. Она выслеживала меня. Однажды она нашла меня в телестудии после занятий. Я почувствовал, как моей шеи касаются пальцы, хватают воротник, тянут назад. Члены съемочной команды просто стояли и смотрели.

– Мистер Борлок, – услышал я ее голос. – Нам нужно поговорить.

Судя по голосу, она не улыбалась. Она отпустила мой воротник. Я вышел вслед за ней из студии.

Во дворе на скамейке под пальмой сидела какая-то парочка. Увидев нас, они быстро встали и ушли, так что мы сели на их место.

– Итак, – начала она. – Мы расстаемся?

– Мне этого не хочется, – сказал я.

– Тогда почему ты от меня прячешься?

Теперь, когда я был вынужден посмотреть ей в лицо и заговорить, во мне проснулась решимость.

– Что-то нужно поменять, – сказал я. – Вот все, что я понимаю.

– В смысле поменять одежду? Или поменять шину? Мне сменить шину на велосипеде? Этого хватит?

– Не смешно. Ты знаешь, о чем я.

Она видела, что я сержусь. Лицо ее стало серьезным.

– Люди не разговаривают со мной, – сказал я.

Я посмотрел на нее. Нам обоим не хотелось говорить на эту тему.

– Люди, которых я знаю с тех пор, как мы сюда переехали. Они со мной не разговаривают. Они меня не видят.

Она протянула руку и тихонько погладила пальцами тыльную сторону моей ладони. Глаза ее стали грустными.

– Мне жаль, что люди тебя не видят. Не так уж весело, когда тебя не видят.

Я отдернул руку.

– Тебе лучше знать. Разве тебя нисколько не волнует, что с тобой никто не разговаривает?

Я впервые открыто заговорил о бойкоте.

Она улыбнулась.

– Дори со мной разговаривает. Ты разговариваешь. Арчи разговаривает. Мои родители разговаривают. Корица разговаривает. Сеньор Сагуаро разговаривает. Я сама с собой разговариваю.

Она склонила голову набок и уставилась на меня, ожидая ответной улыбки. Я продолжал хмуриться.

– Ты хочешь перестать разговаривать со мной?

– Вопрос не в этом, – сказал я.

– А в чем?

– В том, – я постарался прочитать ее чувства по лицу, но не смог, – что заставляет тебя так поступать? Что приводит в действие этот механизм?

– Ну вот, теперь я машина.

Я отвернулся.

– Послушай, я не могу говорить так. Ты только шутишь.

Она сжала мое лицо ладонями и повернула к себе. Я надеялся, что на нас никто не смотрит из окон.

– Ну ладно, на этот раз серьезно. Давай задай еще раз тот вопрос, про то, что движет мной. Или какой-нибудь другой, любой.

Я покачал головой.

– Тебе же все равно наплевать, правда?

– Наплевать? – она, похоже, искренне удивилась. – Лео, как ты можешь так говорить? Ты гулял со мной в разных местах. Мы вместе отвозили открытки и цветы. Как ты можешь говорить…

– Дело не в этом. Я хочу сказать, тебе наплевать, что подумают люди.

– Мне не наплевать, что подумаешь ты. Мне не…

– Знаю-знаю. Тебе не наплевать на то, что подумают Корица и сеньор Сагуаро. Я говорю о школе, о городе. Говорю обо всех.

– Обо всех? – казалось, она пробует это слово на вкус.

– Да. Тебе как будто наплевать на то, что подумают все. Ты вроде бы не понимаешь, что думают все. Ты…

– А ты? – прервала меня она.

Я на мгновение задумался и уверенно кивнул.

– Да. Да, мне кажется, что я понимаю. Я связан с ними. Я один из них. Как я могу не понимать?

– И это важно?

– Конечно, важно. Посмотри, – я обвел рукой школу перед нами, – посмотри, что происходит. Никто с нами не разговаривает. Нельзя же вот так совершенно наплевать на то, что думают все вокруг. Нельзя просто так подбадривать чужую команду и ожидать, что твоя школа тебя полюбит за это.

С моего языка сыпались слова, которые я обдумывал на протяжении нескольких недель.

– И этот Ковач, ради всего святого. Его-то зачем тебе было утешать?

Она, казалось, искренне удивилась.

– Какой еще Ковач?

– Ковач. Тот парень из Сэн-Вэлли. Баскетбольная звезда. Который сломал лодыжку.

Она как будто все еще не понимала.

– А что с ним?

– Что с ним? Что с тобой? Зачем ты тогда выбежала на площадку и положила его голову себе на колени?

– Ему было больно.

– Он был врагом, Старгерл! То есть Сьюзан. Как угодно. Врагом!

Она смотрела на меня непонимающим взглядом. При слове «Сьюзан» она моргнула.


Еще от автора Джерри Спинелли
С любовью, Старгерл

В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.