Звездная девочка - [16]
– Почему «Старгерл»?
– Ну, не знаю, – она задела пальцем нос Корицы. – Однажды ночью я гуляла по пустыне и посмотрела на небо. Как же не посмотреть на ночное небо! И вот оно само пришло ко мне. Упало на меня.
Кевин заглянул в список заготовленных вопросов.
– А как относятся к этому твои родители? Они обижаются на то, что ты перестала называть себя Сьюзан?
– Нет. Это была почти их идея. Когда я назвала себя Мышовкой – я тогда еще была маленькой, – они тоже меня так стали называть. И после к прежнему имени уже не возвращались.
От скамеек жюри донесся еще один голос.
Я махнул звукооператору.
– Микрофон жюри. И пусть все остаются включенными.
Мне это не нравилось.
На этот раз слово взял Майк Эберсоул.
– Я спросил, любишь ли ты свою страну?
– Да, – кратко ответила Старгерл. – А ты любишь свою?
Эберсоул проигнорировал ее вопрос.
– Почему ты произносишь Клятву Верности точно?
– Ну, так мне показалось лучше, – улыбнулась она.
– А по мне, ты просто предательница.
Предполагалось, что члены жюри должны задавать вопросы, а не осуждать.
В кадре появилась чья-то рука, взявшая микрофон у Эберсоула. На мониторе второй камеры возникло рассерженное лицо Бекки Ринальди.
– Почему ты подбадриваешь команду соперников?
Старгерл как будто задумалась.
– Ну, потому что чирлидерши должны подбадривать спортсменов.
– Но ты же не их чирлидер, тупица, – едва ли не прорычала в микрофон Бекка. – Ты наш чирлидер. Чирлидер команды Майки.
Я бросил взгляд на мистера Робино. Он отвернулся от мониторов и смотрел в студию прямо через стекло контрольной комнаты.
Старгерл откинулась на спинку и с искренним недоумением посмотрела на Бекку. Голос ее походил на голос маленькой девочки.
– Когда другая команда получает очко и ты видишь, как счастливы их болельщики, разве тебе тоже не радостно?
– Нет, – проворчала Бекка.
– И тебе не хочется к ним присоединиться?
– Нет.
Старгерл казалась по-настоящему удивленной.
– Тебе же не всегда хочется побеждать…. Правда?
Бекка свела брови и выпятила челюсть.
– Именно. Мне всегда хочется побеждать. Это в порядке вещей. Я хочу, чтобы победила моя команда. Вот чего мне хочется.
Она обвела рукой студию.
– Мы болеем за Майку.
Ткнув пальцем в сторону сцены, она добавила:
– А за кого болеешь ты?
Старгерл замялась. Улыбнувшись, она развела руками.
– Я болею за всех!
Кевин постарался прийти ей на помощь, захлопав.
– Послушайте, а как насчет этого? Может, следует закрепить такую позицию официально. Допустим, один человек в районе признается всеобщим болельщиком?
Старгерл подалась вперед и хлопнула Кевина по колену.
– И он мог бы носить на свитере буквы всех школ!
– Тогда бы ему пришлось быть величиной с дом, – рассмеялся Кевин.
Старгерл хлопнула по своему колену.
– Ну, или вообще никаких букв. Так даже лучше, – посмотрев в камеру, она махнула рукой. – Долой буквы!
– Всеобщая чирлидерша!
– Чирлидер всех!
Кевин выпрямился и прижал руку к сердцу.
– Со свободой и справедливостью… и чирлидерством для всех!
– И ореховым рулетом для всех, – проворчал в микрофон Эберсоул.
Кевин погрозил ему пальцем.
– Нет-нет, – укоризненно сказал он. – Никаких суждений со стороны жюри. Только вопросы.
Микрофон схватил Рени Боузмэн.
– Ну ладно, вот вопрос. Почему ты перестала обучаться на дому?
Лицо Старгерл посерьезнело.
– Мне хотелось завести друзей.
– Ну что ж, странно ты их заводишь, настраивая против себя всю школу.
Я пожалел, что согласился привести на шоу Старгерл.
Она просто стала смотреть по сторонам. Чико вывел на экран ее лицо.
– Дай-ка мне, – произнесла Дженнифер Сент-Джон, перехватывая микрофон. – И людей вне школы тоже. Ты всюду вмешиваешься не в свои дела. Суешь нос туда, куда тебя не приглашают. Почему ты так поступаешь?
Старгерл не отвечала. Обычное озорное выражение пропало с ее лица. Она посмотрела на Дженнифер, перевела взгляд на камеру, словно пытаясь найти ответ в объективе. Затем посмотрела поверх него, на контрольную комнату. Я отвел глаза от монитора и на секунду встретился с ней взглядом через стекло.
Я думал только о том, когда же заговорит Хиллари Кимбл. И вот она заговорила.
– Я скажу кое-что тебе, девочка. Ты чокнутая. Сумасшедшая, – Хиллари стояла, направив палец на Старгерл и держа микрофон близко ко рту. – Может, ты с Марса или еще откуда…
Кевин робко поднял руку.
– И никаких «не надо осуждений», Кевин! Ты откуда, с Марса или еще откуда-то? Вот тебе вопрос. Почему бы тебе не вернуться туда? Вот другой вопрос.
На экране появились глаза Старгерл. «Только не плачь», – мысленно умолял я ее.
Хиллари было не остановить.
– Хочешь болеть за другие школы? Пожалуйста! Уезжай туда. И не возвращайся в мою школу. Убирайся из моей школы!
К микрофону тянулись другие руки.
– Я понимаю, в чем твоя проблема. Всего этого странного, что ты себе позволяешь. Это чтобы привлечь к себе внимание.
– Чтобы заполучить себе ухажера!
Члены жюри рассмеялись. Они превратились в толпу. Руки выхватывали микрофон у Хиллари. Кевин озабоченно смотрел на меня. Я ничего не мог поделать. Несмотря на все кнопки и переключатели в моем распоряжении, я ничего не мог изменить по ту сторону стекла.
– У меня простой вопрос для тебя. Что с тобой не так? А?
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.