Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2 - [54]

Помолчав, Мари отрешенно произнесла:

— Это, наверное, не самое страшное.

— Мам, скажи прямо: что вы от меня хотите?

— Только не горячись, прошу тебя. И не вали всех в одну кучу. Мне абсолютно всё равно, что думает твой отец… Но ведь Петр… — Мари поймала на себе упрямый взгляд дочери. — У него своя жизнь. Он другого плана человек, Луиза. Ты многого еще не понимаешь и многого не знаешь.

— Ты меня что… презираешь? — вдруг спросила Луиза.

Пораженная этим вопросом, Мари взяла дочь за руку:

— Не выдумывай. Я не к тому спрашиваю. Давай-ка вот что… успокоимся и больше не будем об этом. Если захочешь… сама захочешь об этом поговорить, то мы продолжим этот разговор… в другой раз. А если тебе тяжело, то больше вообще никогда не будем обсуждать эту тему. Даю тебе слово… Ты согласна? Просто ты не должна носить это в себе… Это тебя разрушает… Обещай мне!

Луиза молчала. Но губы ее задрожали. Обслуживавшая их молодая официантка, вышедшая к столам что-то проверить, поймала взгляд Мари и ответила ей сочувственной улыбкой. Мари догадалась, что они говорят за столом слишком громко, в тесноте ресторана их мог слышать кто угодно.

— Мне только непонятна его реакция, — произнесла Луиза после молчания. — Или он не понимает? Почему он не хочет со мной говорить?

Луиза имела в виду утверждения отца о том, что Петр избегал объяснений. Дозвонившись к ним в Тулон, он будто бы отказался говорить по телефону и с ней, и с матерью.

— Не знаю, милая. Мало ли что может быть, — ответила Мари. — Но это не важно, поверь… Всё образуется… Я, кстати, вот что решила: ты поедешь домой без меня, а я уеду в Париж пораньше, хочу всё выяснить… Всё уладится, поверь моему слову. Ты веришь мне?..

Пожилая бельгийская пара, которой принадлежал соседний коттедж, не оставляла Мари с дочерью одних ни вечера. Одно из застолий, устроенное бельгийцами в субботу по случаю прибытия двух племянников, проходило в присутствии пожилой французской пары, отдыхавшей где-то рядом, вне лагеря, и другого бельгийца, сорокапятилетнего худощавого мужчины родом из Брюгге, но жившего в Париже, который оказался душой застолья и немного озадачивал своим бурным темпераментом.

Альфред Гварнерри был давним знакомым хозяев. Он проводил в лагере, как и они, всё лето, арендуя скромную, как уверял, «хижину» в северной стороне. Бельгиец утверждал, что годы назад они с Мари уже встречались — в то время он приезжал в лагерь не столько на отдых, сколько на заработки, заведуя литературными вечерами. Но Мари его не помнила. Теперь же хозяева отрекомендовали его как знаменитого автора детективов…

Наутро, проезжая мимо коттеджа на велосипеде, Гварнерри застал Мари на веранде и съехал с тропы, хотел поздороваться. Мари готовила завтрак, и бельгиец был приглашен на чашку чаю.

Без ложной скромности он попросил вместо чая кофе, с наслаждением выцедил чашку без сахара и, чему-то ухмыляясь, совершенно непохожий на себя вчерашнего, стал расхваливать опрятность их домика, жаловался на перепады атмосферного давления и на изнурительную скуку отпускной жизни.

Когда же к столу вышла Луиза — босиком, в шортах и в майке до колен, — гость стал разглядывать их обеих бесцеремонным мужским взглядом, словно сравнивая их между собой. Мари стала озадаченно морщить лоб.

— Я тоже не выношу долгих каникул, — сказала она. — Раньше как-то не замечала… Нужно чем-то заниматься. Не сидеть вот так, как мы, с утра до вечера.

— Не спасает… Поглядите на меня — живой пример, — заверил Гварнерри.

— Вам удается здесь писать?

Гварнерри отмахнулся:

— Удается. По книге за лето… Под диктофон довольно быстро получается. Но работой сыт не будешь.

— В такой праздной атмосфере, наверное, нелегко заниматься чем-то серьезным? — спросила Мари.

Не отвечая на вопрос, бельгиец уставил на нее насмешливый взгляд.

— Чем вы заняты после обеда? — спросил он. — На катере не хотите прокатиться?.. Настоящий морской катер, не резиновый матрас — не волнуйтесь… Ехать за ним, правда, нужно в Сулак. Здесь ведь нигде не пришвартуешься, одни дюны…

— Мы только что оттуда, — сказала Мари. — Мы провели в Сулаке несколько дней…

— А я хоть сейчас, — произнесла Луиза с показным безразличием. — Если вы маму уговорите…

Мари медлила.

— Вот и отлично! Я заеду за вами… Около двух! Что-нибудь теплое из одежды у вас есть, надеюсь?..

Прогулка получилась неудачная. Как только катер отдалился от берега, стала чувствоваться волна. Ветер усиливался, и Мари стало плохо. Но до нее не сразу дошло, что ее просто укачивает. А на обратном пути еще и полил дождь. Все трое вымокли до нитки. В крохотной каюте, где можно было укрыться, не удавалось выдержать больше минуты. Стоял невыносимый запах тухлой рыбы. Гварнерри уверял, что вонь осталась от прежней рыбалки, которая вышла «сказочной», просто, приплыв домой, он забыл в трюме наживку из кальмаров.

Через день Гварнерри предложил повторную прогулку, но на этот раз звал уже на рыбалку. Гварнерри опять сумел их уговорить, опять благодаря Луизе, и следующий выход в море, предпринятый втроем через день, стал для Мари самым памятным событием за всё время пребывания на море.