Звёздная болезнь, или Зрелые годы мизантропа. Том 2 - [44]

— Заходит в магазин посетитель, всё пересмотрел и наконец садится. Мы вроде не знакомы, но по виду — клиент. Просидел минут тридцать, опять всё пересмотрел. «Возьму, — говорит, — вот эту. Цену снизить можете?» Я говорю, что могу. «Тогда я такси отпущу…» Вышел, вернулся назад: «У вас не будет пятьсот франков в счет покупки? Я такси отпущу…» Я даю ему пятьсот франков. Он уходит платить — и что-то нет его. Выхожу на улицу — ни души. Исчез! Ни его, ни денег. Ну разве не гениально?.. Таких я уважаю. Если бы все с такими усилиями зарабатывали себе на хлеб…

По прилете стояла испепеляющая жара. Все трое тут же расстались с пиджаками. Но пока вышагивали к стоянке такси, успели взмокнуть и в рубашках. Затем такси долго тащилось до гостиницы. Повсюду тянулись пробки. Жосс и Ломбер обкуривали пожилого, некурящего шофера со сморщенным в гармошку лысым затылком, который не осмелился запретить им курить, решив, видимо, что, побаловав немного троих мужчин-иностранцев в костюмах, получит от них неплохие чаевые, и теперь явно жалел о своем попустительстве.

Еще более взбудораженный, чем во время полета, Ломбер опять что-то объяснял, показывал то в одну сторону, то в другую, затем куда-то вдаль, за мост. Петр следил за его жестами, ловил себя на мысли, что с тех пор, как он побывал здесь в последний раз несколько лет тому назад, многое изменилось. Кроме мостов да общеизвестных видов на город городов он практически ничего не узнавал. Жосс, с сонной, застывшей улыбкой, какой-то оглушенный и шумом города и жарой, как и во время полета, к дискуссиям оставался безразличен…

В вестибюле гостиницы стояла спасительная прохлада. Чтобы не отстать от своих чемоданов, которые прислуга торопливо понесла в номера, в разные концы бесконечных коридоров, пришлось друг с другом расстаться.

Поднявшись в свой номер, Петр попросил открыть окна и около двадцати минут отлеживался в исполинских размеров ванне, наполнив ее холодной водой, а затем сидел перед окном, из которого тянул теплый ветер, разглядывал бескрайний вид на город, такой же, как и все города на свете, и ловил себя на странной мысли, что ветер здесь всё же не такой, как дома, в Париже или в Версале. Воздух был насыщен другими запахами.

Он еще не успел одеться, как в дверь постучали. Жосс звал к себе перекусить: он заказал в номер не то повторный завтрак, не то легкий обед.

Ломбер и Жосс, оба с красными, воспаленными глазами, принялись вяло за сандвичи. Подсев поближе к столику с откупоренной бутылкой красного вина, с посудой для чая и кофе, Ломбер отложил свой бутерброд и устало вздохнул. Жосс, тоже успевший переодеться в более легкую одежду, в светлые брюки и рубашку с короткими рукавами, прохаживался сутулясь по комнате, в одной руке держа чашку с чаем, в другой бутерброд. Бесконечный городской вид за окнами явно приковывал его взгляд, по лицу его блуждала улыбка смутного удовольствия. Петр, присев на край кровати, нацедил себе из кофейника вторую чашку кофе, но к сандвичам так и не притрагивался.

— Ни облачка… Чего не ожидал, так это попасть в пекло, — пожаловался Жосс, показав бутербродом в окно. — Перед вылетом узнавал, мне сказали, двадцать градусов.

— Это еще что! В последний раз было тридцать пять, — заметил Ломбер. — Вы представляете?

— Этим летом? — удивился Петр.

— Нет, прошлым. Вы перекусили бы что-нибудь… Нет аппетита?

— Жарко слишком.

— А я привык. В моей профессии есть одно преимущество — ко всему привыкаешь, как хамелеон. Когда только-только начинал, я и представления не имел, что придется столько мотаться по свету, ей-богу! — охотно делился Ломбер. — А теперь…

— Я и сегодня представления не имею, зачем вам нужно мотаться по свету, — немного в шутку заметил Петр.

Ломбер покосился на него одним глазом, дожевал и, опять вздохнув, согласился:

— Смотря кому, вы правы. Смотря чем торгуешь… Честное слово, не поверите: думал — покой, какая-то жизненная стабильность. Ничего подобного! — Антиквар взял с подноса еще один бутерброд, проверил начинку, как следует откусил от него и, не прожевав, спросил: — Вам, как я понимаю, тоже достается?

— Ездить? Нет, я редко бываю за границей.

— Да и потом, мне легче, я человек городской, — продолжал Ломбер. — Когда живешь или работаешь в городе, это не так тяжело выносить, вот как ему, например, а, Бруно?

— Я тоже городской, — сказал Петр.

— Вы разве не за городом живете, как Бруно? — спросил Ломбер.

— Да, но контора в Версале.

— Тогда конечно.

После некоторого молчания Ломбер вновь заговорил:

— Один мой клиент работает при статистическом агентстве. Он мне рассказывал, что имеется статистика, согласно которой поголовное большинство людей… точную цифру не помню, но что-то около девяноста процентов или больше… считают, что просчитались профессией. Но удивительно не это. Был сделан подсчет, и получилось, что если бы люди выбрали новые, называемые в момент опроса профессии, то полученная картина ничем не отличалась бы от уже существующей в конечном итоге. Получается, что от смены мест слагаемых сумма не меняется. Занятно, не правда ли? Жизнь играет людьми, как мячиками. Но в этом хаосе есть всё же поразительный порядок… — Ломбер победоносно сиял, чувствуя, что на этот раз своим балагурством озадачивает. — Скажу больше, сам я делал такое наблюдение: спросите у человека, кем он хотел когда-то стать… но уже будучи не ребенком, конечно, а взрослым… и вы поймете о нем больше, чем из всего того, чем он в реальной жизни, сегодня занимается. Не согласны со мной, Бруно?