Глава девятнадцатая. Кто подставил начальника цеха?
Снова эта комната за стеклом, и прочные ремни, крепко притягивающие меня к жесткому креслу.
— Сейчас я буду показывать вам карточки, а вы отвечайте, не задумываясь, что на них изображено, — тип в белом халате выпрямился. В руках его была стопка альбомных листков. Я вздохнул. По всем признакам — это кошмар, но мне почему-то не страшно. Обычно с кошмарами все немного иначе — в процессе тебя просто парализует от ужаса, а когда ты просыпаешься и последовательно вспоминаешь, что там такое жуткое происходило, то оказывается, что это ерунда какая-то была. Типа, я что, действительно мог испугаться до икоты лохматой морды мотылька размером с собаку?
Тут все было наоборот. Поняв, что не могу пошевелиться, я почувствовал только раздражение. Мол, вот, блин, сон еще этот смотреть... Лучше бы ничего не снилось, чем этот хмырь.
Тем временем, хмырь наклонился к своему ассистенту и что-то сказал. Меня слегка затрясло. А, понятно. Он мне показал карточку, а я в это время ловил ворон и ничего не сказал.
Он поднял вторую карточку. Я присмотрелся. Черная разлапистая клякса была похожа на бьющуюся в конвульсиях лягушку. Я фыркнул и опять промолчал. Попытался даже отвернуться, но обруч на голове не позволил.
Он поднял следующую карточку. Это была фотография. Моя фотография с черной ленточкой на углу. Я прищурился, пытаясь понять, какой именно «я» на ней — Жан Колокольников или Иван Мельников. Изображение расплывалось, становясь то одним, то другим.
— Что вы видите на этой карточке? — проскрежетал из динамика голос доктора.
— Да пошел ты... — одними губами проговорил я. Меня прошиб холодный пот, я изо всех сил напрягся, чтобы хоть чем-то пошевелить. Нога дернулась, ремень больно резанул по лодыжке, и я проснулся.
Комнату сотрясал молодецкий храп Егора. Я спустил ноги с кровати и поежился. Холодный пол, зараза. Встал и тихонько прокрался к двери. Вышел в коридор. Светились только пара тусклых лампочек в начале и в конце. Ровно столько, чтобы темнота не была непроглядной. Правый туалет ближе. Я шел и думал, что надо купить домашние тапочки. Противный сквознячок превратил крашеные доски пола в лед. Не говоря уже о плитке в туалете.
Я побрызгал в лицо водой, потом поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. Как Киану Ривз в каждом своем фильме прямо. Даже не знаю, что я там хотел увидеть. Озарение? Какой-нибудь ответ? Что мое отражение начнет мерцать точно так же как изображение на той карточке во сне?
Ничего такого. Волосы взлохмачены. А в остальном я все так же прекрасен. Как бог социализма просто. Надо почаще смотреть на себя в зеркало, а то что-то подсознание начинает сбоить. Что этот сон значит? У меня кризис самоидентификации что ли?
Я снова сунул руки под воду. Интересно устроен все-таки наш мозг... Я веду себя так, будто ничего необычного со мной не произошло. Хожу на работу. Обсуждаю с соседями по комнате футбол. Даже не спотыкаюсь, когда мне надо имя свое назвать. Будто так и надо. Вроде как, с каждым такая фигня происходит раз в неделю. Подумаешь, очнулся в морге. В чудом теле, в чужое время. А волнует меня при этом очередь в кондитерский магазин. Коробку конфет хочу купить для Анны Аркадьевны, а это ну очень непростая задача. Особенно когда твой рабочий день заканчивается в одно время с остальными, а это значит, что очередь там от дверей и до конца квартала. И не факт, что вожделенное «птичье молоко» тебе вообще достанется...
Я же все еще Жан Колокольников? Это просто ложные воспоминания в воспаленном мозгу Ивана Мельникова? Стукнули по башке, амнезия, свято место пусто не бывает, нейроны коротнули — и вуаля! Готово сознание-паразит, которое считает себя самостоятельной личностью из будущего. В котором уже нет никакого Советского Союза, зато была эпидемия, политическая клоунада и все прочее, про которое сейчас даже думать не хочется.
Крокодил вчера листал вечером, кто-то из ребят на столе оставил. А там опять — НАТО, США, санкции. Как будто и не перемещался никуда... Разве что жить приходится в одной комнате с тремя мужиками.
Тьфу ты, заррраза. Что-то меня растаращило. Это из-за сна этого дурацкого что ли?
Может и правда сходить еще разок к этому психиатру? Конфиденциально, так сказать...
Я вернулся в комнату и забрался обратно под одеяло. Попал ногами в дырку в пододеяльнике, разумеется. Перед тем, как провалиться в сон, успел подумать, что насчет психиатра я еще ничего не решил, но вот про улучшение бытовых условий имеет смысл подумать побыстрее...
Люблю я свою работу, вот что. Атмосферу в редакции, всегда будто слегка накаленную, шуршание бумаги, внезапно на пустом месте вспыхивающие споры и горячие обсуждения острых вопросов. Люблю писать заметки в блокноте, и черновик от руки. И потом чиркать его правками. Компьютер в тысячу, в миллион раз удобнее. Но есть в нем что-то неживое. Как будто таинство рождения текста заменили механической штамповкой. В финальной версии читатель разницы может и не заметить, но процесс, процесс! Это примерно как оргазм. Сам он важен, несомненно, но без процесса практически не имеет смысла. Какой толк от оргазма, если перед ним не было секса? Сел на стул и кончил. Ерунда какая-то...
