Звезда в хвосте Льва - [14]

Когда Ромашов купил этот дом, встал вопрос о помощнице по хозяйству. Желательно с проживанием. Тут-то он и вспомнил о Василисе Петровне. Она жила в другом городе, далеко от Москвы, вместе с замужней дочерью, которой, похоже, была обузой. Дочь нахватала кредитов, а ее бизнес прогорел. Злость она срывала на матери, все время напоминая ей о том, что она нахлебница. Внучка-подросток с бабушкой разговаривала сквозь зубы, называла отсталой и старой занудой. Василиса Петровна, которая только-только вышла на пенсию, тщетно искала подработку. Пенсионеров нанимали неохотно, приходилось мотаться с дочерью по рынкам с тяжелыми сумками, постоянно выслушивая упреки. Как будто это Василиса Петровна была виновата в том, что товар не расходится, а кредиты не отбиваются. Свою квартиру несчастная женщина давно продала, а деньги отдала дочери. Но та об этом словно забыла.

Дом Ромашова показался Василисе Петровне раем, а сам он ангелом, спустившимся с небес. Благодаря Андрею Георгиевичу, она теперь ни в чем не нуждалась и ежемесячно высылала деньги дочери и внучкам. Преданность Василисы Петровны своему кумиру и спасителю была рабской. Ромашов порою даже испытывал неловкость.

Отношения же между двумя женщинами, живущими в его доме, оставались прохладными. Василиса Петровна подсознательно ревновала, чувствуя, как он относится к Раре, и как та относится к нему. По мнению домработницы, Раисе Гавриловне следовало постоянно пребывать в состоянии неземного блаженства, коли ее почтил вниманием Сам Ромашов. А не ломаться и не капризничать, чем она занимается регулярно.

– Если бы я была Василисой Петровной, то была бы счастлива, – часто шутила Рара.

Но, увы! Они были разными, как небо и земля, и так же по-разному относились к Ромашову. Вот и сейчас Рара об этом напомнила.

– Я не нуждаюсь в собаке, я нуждаюсь в любви! – разозлился он.

– Поезжай на премьеру, и у тебя ее будет, сколько душе угодно, – усмехнулась Рара. – Можешь даже расслабиться и не приехать домой ночевать.

– Я так и сделаю! – он резко встал, так что она буквально упала на подушки.

– Сделай милость, Лёвушка, – насмешливо сказала она, не поднимаясь, а напротив, развалившись в гамаке всем телом и сверкая своими странными глазами. Они словно бы впитывали в себя окружающие Рару краски. Сейчас, к примеру, ее глаза казались темно-зелеными, как и потускневшая за лето листва густо растущих вокруг гамака яблонь. – А то в тусовке уже ходят слухи, что ты гей. Тебе необходимо опровержение. Длинноногое, с большой грудью и скандальной репутацией. Так чтобы подробности появились завтра в Инете. Ты уж постарайся, чтобы они были впечатляющими. Зря я, что ли, тебя учила?

Он выругался и побежал в дом, переодеваться.

Звезд на премьеру пришло на удивление много. За лето все соскучились по пиару, это под конец сезона энтузиазм пропадает, а сейчас все свежие, отдохнувшие, загорелые, почему не продемонстрировать такую прекрасную форму?

– Ты сегодня один? – спросил его режиссер, которого Ромашов втайне терпеть не мог.

Этому-то баловню судьбы не надо было из кожи вон лезть, чтобы пробиться во ВГИК и по его окончании заполучить сумасшедшие деньги на свои проекты. Громкая фамилия, киношная и театральная. Едва ли не у всех знаменитостей, которые снимались в прекрасных советских фильмах, этот совсем молодой еще режиссер сидел на коленях, когда был ребенком. Кого он не знает, и кто не знает его?

«Я просто завидую, – упрекнул себя Ромашов. – Да, я завидую! Мне не хватает его лоска и уверенности в себе. Я по-прежнему боюсь оказаться невостребованным…»

– Да, я один, – сказал он, сдерживая свои чувства и приветливо улыбаясь.

– А где эта твоя… Очень хочу с ней познакомиться!

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– Да слухи разные ходят о вашей дружной шведской семье, – рассмеялся режиссер, по-приятельски хлопнув Ромашова по плечу. – Меня к себе не возьмете? Четвертый не третий, он уже не лишний. А до компании.

– Это все ложь, – выдавил Ромашов.

– Тогда ты, выходит, и правда, гей? Надо же…

– Я… – он хотел было начать оправдываться, но режиссер уже отошел к другому гостю. А к Ромашову подскочила корреспондентка с микрофоном:

– Что вы думаете о фильме, который только что посмотрели? – нетерпеливо спросила она. Звезд было так много, что бедная девочка сбилась с ног.

«Рара, как всегда права», – думал он, рассыпаясь в цветистых похвалах откровенно дерьмовому фильму. Увы, гениальность не передается по наследству. Но кому из бездарностей с громкими именами это мешает процветать? Ромашов тоскливо огляделся. Корреспондентка отскочила, словно резиновый мячик, едва Андрей Ромашов закрыл рот. Теперь этот мячик, размахивая микрофоном, прыгал вокруг известного певца. Тот дергал головой, пытаясь уклониться от змеиного жала на тонком черном шнуре, и то и дело отодвигал девицу рукой на безопасное расстояние. Ромашов невольно улыбнулся: сцена вышла комичной.

– Как же я мечтала с вами познакомиться, Андрей!

Он обернулся. Очаровательная звездочка, начинающая певичка, смотрела на него с обожанием.

– Я Лена, – улыбаясь, сказала она. – В миру. А ты, действительно, Андрей Ромашов?