Звезда сироты - [13]

Переход от субсветовой к КК-двигательной сверхсветовой скорости не стал сюрпризом. Это он уже несколько раз испытал на корабле Малайки.

Одну часть лайнера он особенно полюбил. Из гостиной носового наблюдения он мог смотреть вперед и видеть огромную длину связующих коридорных прутьев корабля, вытянувшихся наружу, словно сужающееся широкое шоссе, соединяющихся позади изогнутого блюдца проектора КК-поля. Оно закрывало находящиеся впереди звезды.

Где-то перед этим огромным блюдцем, знал он, двигатель проецировал гравитационный колодец, как у небольшого солнца. Тот ровно тянул корабль и, в свою очередь, двигатель-проектор, который затем проецировал поле настолько же дальше вперед, и так далее. Флинкс все еще гадал над объяснением этого процесса и решил, что все великие изобретения были, в сущности, просты.

На третий день он забавлялся сам с собой в корабельной игротеке, когда кушетку напротив занял транкс, аккуратно разрисованный в полные коричнево-желто-зеленые цвета коммерции. Меньше метра ростом в грудной клетке-б, он был маленьким для самца. Оба набора нераскрывавшихся крыльев все еще поблескивали у него на спине, указывая, что путешественник был пока не женат. Сверкающие фасетчатые глаза рассматривали Флинкса сквозь многочисленные похожие на бриллианты линзы. Через стол для игр донесся чудесный естественный запах, присущий его виду.

Существо посмотрело на светящуюся доску, а затем с любопытством чуть склонило свою сердцеобразную голову к возящемуся с игрой молодому человеку.

– Вы играете в "Охоту на хибуша"? Люди, по большей части, находят ее слишком сложной. Вы обычно предпочитаете двухмерные игры. – Симворечь насекомого была точной и неяркой, как в учебнике, вариант, на котором говорил любой хороший бизнесмен-транкс.

– Я немного слышал о ней и следил, как в нее играют, – скромно сказал своему собеседнику Флинкс, – сам я по-настоящему играть не умею.

Жвалы щелкнули в жесте интереса и понимания, поскольку негибкое лицо инсектоида не позволяло ничего похожего на улыбку. Легкий кивок головой было имитировать легче.

Вопрос-ответ сыграли роль вежливого приветствия, и транкс более твердо расположился на кушетке, согнув истноги под брюшком, сцепив стопоноги для поддержки грудной клетки и грудной клетки-б, а иструки задвигались с изящной точностью по доске, настраивая план игры.

– Меня зовут Бисонденбит, – представился он.

– А меня кличут Флинкс.

– Кличут? – Транкс выполнил инсектоидное пожатие плечами.

– Ну, Флинкс, если вы хотите научиться, то я обладаю некоторым искусством в этой игре. То есть, знаю правила. Я не очень сильный игрок, так что я, вероятно, буду вам хорошим первым противником. – Снова щелканье жвалами, сопровождаемое на этот раз свистящим звуком, транксийским смехом.

Флинкс улыбнулся в ответ: – Я очень сильно хотел бы научиться.

– Хорошо, хорошо… это неприветливая группа, и я чистил антенны, пока у меня не стали дергаться нервы, – голова вскинулась. – Ваша самая большая ошибка, – деловито начал Бисонденбит, – в том, что вы все еще пренебрегаете способностью своих фигур двигаться над и под полем, так же, как через существующие туннели. Вы должны держать свои антенны у доски и пытаться проникнуть в передвижения противника.

Транкс коснулся серебристой фигуры внутри трехмерной прозрачной доски: – А теперь оставайтесь настроенным. Вот это – истребитель Доан, и он может двигаться только вбок и вертикально, хотя и никогда не может появляться на поверхности. А вот эта делимая фигура…

За оставшееся время пути Флинкс довольно хорошо узнал Бисонденбита. Свой настоящий бизнес инсектоид продолжал вуалировать туманными намеками, но у Флинкса сложилось впечатление, что он занимался торговлей антиквариатом. Наверное, тут будет шанс подцепить какие-нибудь интересные курьезы для лавки Мамаши Мастифф.

Бисонденбит полностью продемонстрировал ту черту характера, которая помогала людям с симпатией относиться к его виду: способность внимательно слушать, каким бы скучным ни был рассказ собеседника. Он, казалось, находил благоразумно подредактированную историю жизни Флинкса завораживающей.

– Послушайте, – сказал он однажды Флинксу за совместным ужином в корабельной столовой, – вы никогда раньше не бывали на Ульдоме и твердо решили повидать этого человека, как там его зовут, Чаллис? По крайней мере, я могу помочь вам сориентироваться. Вы, несомненно, найдете его где-нибудь на Средиземном Плато. Именно там живет большинство человеческих поселенцев. – Инсектоид вздрогнул. – Хотя с какой стати кому-то захотелось бы обосноваться в подобной холодной тундре – выше моего понимания.

Флинкс невольно улыбнулся. Жестокая температура на Средиземном Плато, плоскогорье в нескольких тысячах метров над курящимися влажными болотистыми равнинами Ульдома была уютными +22 по Цельсию. Транксы предпочитали где-то под сорок, с влажностью как можно ближе к ста процентам.

Слово "колонизация" никогда не употреблялось в связи с такими поселениями, на любой планете. На Ульдоме имелось несколько таких человеческих регионов, из которых Средиземное Плато, с населением почти в три миллиона, было пока что самым большим. Транксы приветствовали такую эксплуатацию всегда избегаемых ими негостеприимных регионов. Кроме того, на самой Земле имелось около четырех миллионов транксов, живущих в бассейне Амазонки, что, в своем роде, уравновешивало положение.