— Ты собираешься убить его из-за такой ерунды? — спросила Аджетта, ища глазами то, что можно было бы использовать в качестве оружия.
— Я убил бы его и из-за меньшего. Все те годы, когда я грабил могилы и вскрывал мертвецов, ища человеческую душу, я просил — нет, молил, — чтобы мне попалось такое существо. — Сарапук замолчал. От волнения у него стучали зубы. Он посмотрел на девочку, и на его длинном бледном лице проступила слабая улыбка. — А ты не хочешь присоединиться ко мне в моих поисках? Мне всегда нужен был помощник, а ты такая красивая, радуешь глаз.
— Что я получу от такого союза? — осторожно спросила Аджетта.
— Я сделаю из тебя настоящую леди, тебе больше никогда не нужно будет работать. У тебя появится собственный слуга, который будет исполнять все твои поручения. «Доктор и миссис Сарапук дома, они отдыхают…» — Сарапук весь засветился от радости, представив себе такое. — Мы жили бы в новом Лондоне. У меня есть друзья, которые занимают высокие посты, а скоро займут посты еще выше.
— Твоих друзей вздернут на виселице в Тайбурне — вот какие посты они займут, куда уж выше! У тебя такие грандиозные планы, а толку от них никакого.
— Скоро в мире многое изменится. К нам летит комета, которая принесет с собой новое будущее. Лондон будет разрушен, об этом мне рассказали друзья вчера вечером. Было решено построить новый золотой город, великий, могущественный, свободный от крыс и невежественных людей. — Сарапук потер руки. — И меня в свои планы включили. Ты только представь: старый доктор Сарапук сидит за одним столом с такими людьми!
— У твоих друзей плохой вкус. Я бы не разрешила тебе есть из одной тарелки с моей собакой, — резко сказала Аджетта.
Сарапук потер подбородок:
— А кстати, где твой пес?
— Убежал. Он часто убегает, но всегда возвращается назад, — взволнованно сказала она, и по ее лицу можно было понять, что она чувствовала на самом деле.
— Ну что ж, если это так, то мне нечего бояться. Твой отец спит, пес убежал, и я могу делать с тобой все, что захочу… сколько душе угодно. — Сарапук встал с кресла и направился к ней.
Аджетта ухватилась обеими руками за стол и опрокинула его на Сарапука. В воздух взвились белые клубы муки из мешка, который упал на пол. Сарапук перегнулся через перевернутый стол и попытался поймать Аджетту, но она быстро юркнула за кресло, в котором спал отец, а когда Сарапук побежал к ней, с силой толкнула в него это кресло, и он упал. Из кресла вывалился спящий отец — прямо на Сарапука, пригвоздив его к холодному каменному полу. Аджетта бросилась к двери, но Сарапук схватил ее за щиколотку. Он держал ее так крепко, что ей казалось, будто его ледяные пальцы глубоко впились в ее ногу.
К счастью, Аджетте удалось дотянуться до дверной ручки, и она попыталась вырваться. Но Сарапук не ослабил хватку. Скрежеща зубами, он старался вытащить из-под Ламиана свою вторую руку.
— Я не пущу тебя! — проговорил он, задыхаясь, и еще сильнее сжал пальцы на ее ноге. — Сдавайся, девочка! Перестань мне сопротивляться! — Сарапук пополз к Аджетте по полу, потянув за собой ее отца.
Кое-как Сарапуку удалось высвободить другую руку, и он схватил Аджетту за голень. Ей пришлось отпустить дверную ручку. Теперь ее ногу сжимали две руки. Она дотянулась до маленькой коричневой бутылочки, стоявшей на каминной полке, и выплеснула ее содержимое в лицо Сарапуку. Сарапук закричал: уксус обжег ему глаза. Он отпустил Аджетту и попытался стереть его с лица, а девочка побежала к двери.
— Надеюсь, ты будешь гореть за это в аду, Сарапук! — воскликнула она, захлопнула за собой дверь и, задыхаясь, встала посреди холла. Потом вернулась к двери, поднялась на цыпочки и, достав из-за притолоки большой железный ключ, заперла им дверь.
«Неморенсис» по-прежнему лежал в холле, впитывая в себя жар, который исходил из догорающего камина. Аджетта быстро подошла к книге и попыталась оторвать ее от пола. Но «Неморенсис» был такой горячий, что обжег ей кожу. Она услышала, как на кухне Сарапук борется со спящим отцом. Аджетта заглянула в столовую. На каждом стуле спал постоялец, некоторые уронили голову в тарелки с едой, как будто сон сморил их прямо за ужином, другие свернулись калачиком на полу, как кошки, наевшиеся мышей. Мистер Манпурди сидел за столом. Бинты, прикрывавшие его стигматы, размотались и упали на пол. Аджетта увидела, как из раны на тыльной стороне его ладони появилась большая красная капля, она потекла по руке и сорвалась с пальца.
Разозлившись, Аджетта пнула «Неморенсис» и побежала вверх по лестнице. На втором этаже она открыла дверь спальни и услышала, как храпит ее мать: то ли она слишком много выпила, то ли на нее тоже подействовало заклинание. Когда Аджетта повернулась и посмотрела на лестницу в мансарду, она вдруг почувствовала, что температура резко упала. По ее спине пробежал холодок. Она огляделась, чтобы убедиться, нет ли поблизости Синего Дэнби. У стены лежал постоялец, закутавшийся в плащ. Из-под плаща торчали грязные ботинки. Она подошла к лестнице и медленно поднялась по ней к двери. Там она достала ключ, быстро повернула его в замке и вошла в мансарду.
