Звезда Полынь - [17]

Лакей протянул руку, помог Аджетте выбраться из кареты, потом быстро захлопнул дверцу и запрыгнул на свое место. Как только щелкнул замок, возница тронул поводья, и карета поехала по брусчатке Бишопсгейта. Четверка черных лошадей в траурном убранстве стучала по мостовой железными подковами, из-под которых сыпались искры.

Аджетта осталась одна. Абсинтиум исчезал, как заходящая луна, его действие становилось все слабее и слабее по мере того, как удалялась карета Йерзинии. Ночь показалась девочке холоднее, чем раньше. Аджетта поплотнее закуталась в шаль, чтобы согреться. Она посмотрела на свою руку, которая болела, как от свежего ожога. В центре ладони остался черный отпечаток большого пальца, он пересекал линию жизни. Аджетта поплевала на ладонь и потерла отпечаток большим пальцем другой руки. Ладонь заболела еще сильнее, ожог увеличился прямо у нее на глазах и принял форму большого красного глаза с черными краями. Рука начала пульсировать. Аджетта быстро завернула ее в передник, прижав влажную ткань к ране, и неуверенно побрела от Лондонского моста к Бишопсгейту.

Глава 5 Обоженные крылья и парики

Кадмус Ламиан сидел за длинным столом и смотрел на тлеющие угли в камине. Дагда Сарапук развалился на огромном деревянном стуле у очага. Он громко храпел, и на его узком подбородке пузырилась белая слюна. Легкий ветерок колебал пламя свечей, освещавших комнату с каминной полки.

— Да, с тобой не поболтаешь, Сарапук, — недовольно проворчал Ламиан. — Я думал, ты не заснешь, пока я не доскажу тебе то, о чем начал.

Сарапук спал, его голова качалась из стороны в сторону, как будто его тревожили кошмары.

— Эта штука обладает удивительной силой, силой не из этого мира. Она способна вытащить тебя с самого дна, из твоей жизни, полной пиявок и вшей, кровопускания и сифилиса.

Ламиан хлопнул себя по руке и снял с кожи насосавшуюся крови вошь — так уверенно, как будто проделывал это уже тысячу раз.

— Я даже принес тебе перо, думал, покажу тебе его в качестве доказательства, — пьяно промычал он, вытащив из внутреннего кармана своего сюртука длинное белое перо.

Ламиан поднес его к неровному свету свечи и посмотрел на белоснежную, сверкающую красоту не из этого мира.

— Какой смысл знать какую-то тайну и не иметь возможности ею поделиться, спрашиваю я тебя? Посмотри на меня: я — простой повар, владелец постоялого двора. А ведь там, наверху, в мансарде, я — владелец такой красоты, которую еще никогда не видел наш мир. Но кому я могу ее показать? Кому я могу ею похвастаться? Вот это-то и плохо в любых секретах. Они хороши, только если ты можешь их кому-нибудь раскрыть.

Сарапук проворчал что-то в ответ, бормоча в полусне слова какой-то забытой песни:

— «Дай мне исопа… чтобы я стал чище… Помой меня, и я стану белее снега…»

Ламиан в страхе передернул плечами, как будто эти слова пропел призрак. Он схватил железную кочергу, что стояла подле камина, и три раза ткнул ею Сарапуку в грудь.

— Эй, ты! Перестань болтать всякую ерунду! — воскликнул он. — У меня мурашки по коже бегут. Такое говорят только священники, вот и оставь это им.

Сарапук съехал со стула и упал на каменный пол, схватившись за деревянную планку между ножек, как утопающий хватается за кинутую ему веревку.

— Ай! Что такое? — закричал он, ударившись коленями о пол. — Столько проехал… забыл уже… А он все со мной, со мной… По ночам преследует меня, этот пес, бежит за мной, гонится. — Сарапук окончательно пробудился от своих кошмаров. Теперь он стоял перед Ламианом на коленях, как будто собирался молиться. — Кадмус, я видел его, теперь никакие слова не спасут меня. Я слышал его ужасную поступь во тьме, чувствовал его дыхание на своей шее. Эта тварь сорвалась с цепи и хочет поглотить меня. — В его глазах застыли слезы, и последние слова, застрявшие в горле, вырвались рыданиями. — Кадмус, скажи, что защитишь меня. Давай станем друг для друга больше, чем просто собутыльники. Ты — мой единственный друг, а этот пес с каждой ночью все ближе и ближе!

— Это всего лишь сон, порождение тьмы. Тебе нечего бояться. — Ламиан схватил белоснежное перо, как древнюю волшебную палочку. — Гляди! Оно защитит тебя! — Он сунул перо Сарапуку. — Это перо ангела. Чудесного существа, какого ты еще никогда не видел. Он спустился с небес на крыльях, а теперь принадлежит мне.

— А по мне, так это обычное лебединое перо. У меня у самого когда-то были перья ангела, кусочки креста, на котором распяли Иисуса, и драконьи зубы. В мире полно подобных вещиц. Каждое из таких чудес можно продать за гинею, главное, чтобы покупатель поверил, что оно излечит от любой болезни. — Сарапук яростно потер руки, как будто пытаясь оттереть с них какую-то невидимую грязь. — Ты — мой друг, а теперь еще и партнер по бизнесу, но перья ангела — это не совсем то, что я от тебя ожидал. В королевских садах полным-полно глупых лебедей с розовым задом.

— Вот как! — гневно воскликнул Ламиан, огорчившись. — Это перо не было куплено у шарлатана из зверинца, оно настоящее! Я видел это существо своими глазами и собственной рукой выдернул перо из его крыла. Это не человек с приклеенными на спину лебедиными крыльями. Это настоящий ангел.