Звезда по имени Алголь - [9]
И уже не в силах ждать окончания урока, Семён лихорадочно заёрзал на сидении.
Едва грянул звонок, Никаков первым вскочил на ноги.
— Внимание! — выкрикнул он. — Научное открытие! Определение гениальности человека по размеру лба!
Через минуту он уже находился в плотном окружении одноклассников.
— Ты что же, Никаков, вот так просто по лбу можешь узнать, кто гений? — недоверчиво спросил Филькин, известный в классе придира.
— С большой точностью, — подтвердил Семён. — Я рассчитал специальную формулу. Вот она: «икс», то есть коэффициент гениальности, равняется: «а» на «бэ», то есть высоту лба делим на ширину, а затем умножаем на синус одной второй угла, который образуют две линии, если их провести от середины лба до центров бровей, — Семён перевёл дух. — Я обследовал десяток лбов великих людей — Юлия Цезаря, Геродота, Ньютона… По их портретам, разумеется.
— И что тебе сказали их лбы? — снова спросил Филькин.
— А то. Если коэффициент гениальности больше ноля целых пяти десятых, то это и есть гений. Если же он хоть чуточку меньше, то это просто умный человек. А если меньше ноль-четырёх, то это человек малоумный, или, по-научному говоря, примат.
Было заметно, что речь Семёна произвела впечатление. Ученики молча, с почтением глядели на исписанные цифрами листы, разложенные у Никакова на парте.
— А почему синус, а не косинус? — спросил зануда Вознюк, который даже учителей изводил своими бесконечными вопросами. — Почему именно синус? — занудно повторил он.
— Всякое открытие — это озарение, — твёрдо отвечал Семён. — На меня тоже нашло озарение. Оно и подсказало, что нужно брать синус.
После столь убедительного ответа никто не стал возражать против синуса, тем более что никто и не представлял себе толком, что это такое.
— Ну? С кого начнём?
Самым решительным оказался верзила Дубасин. Растолкав всех, он выдвинулся вперёд и пригнул голову:
— Меряй!
Семён кое-как приладил к неудобно бугристому первобытному лбу Дубасина пластмассовую линейку, которую пришлось даже изогнуть в особо неровных местах.
— Та-а-ак… центр лба… Расстояние… — бормотал Никаков. — Теперь угол, — он протянул ладонь, и ему, как в руку хирурга скальпель, вложили транспортир. — Есть угол. — Семён уселся за парту и взял калькулятор. — Остаётся математическая обработка данных. Значит, так. Сто сорок два… Одна вторая… Синус. Ноль девяносто четыре. Высота лба… Делим. Ноль тридцать восемь. Умножаем. Ноль триста пятьдесят семь. Берём среднее. Ноль тридцать шесть. Итак, твой коэффициент — ноль целых тридцать шесть сотых!
— Гений? — спросил Дубасин, потирая кулаком лоб.
— «Гений»! — фыркнул Семён. — Держи карман шире! Ноль тридцать шесть — это самый что ни на есть примат!
— Примат? — раздул ноздри Дубасин. — А ну давай на локтях, — и он с громким стуком поставил на парту локоть, приглашая Никакова помериться силой. — Посмотрим, кто из нас примат.
— Мы не физическую силу меряем, а силу ума, — с расстановкой произнёс Семён. По улыбкам и смешкам одноклассников он почувствовал, как стремительно падает авторитет Дубасина, а его, Семёна, так же стремительно возрастает.
— Следующий! — командным тоном выкрикнул он и с ощущением своего могущества оглядел одноклассников.
Скоро почти все лбы были обмерены и рассчитаны по «формуле Никакова». Гениев не обнаружилось. Просто умных оказалось шесть человек. Остальные угодили в приматы.
Когда Семён снимал мерку со Светкиного аккуратного лобика, ему подумалось, что хорошо бы потрудиться и вывести формулу красоты. Чтобы определять её не на глазок, а точно по науке, в цифрах.
— Всё это чушь! — заявил вдруг Филькин, у которого коэффициент гениальности оказался самым низким. — Говорила же нам Броня Андреевна, что у первобытного человека лоб был маленький, а мозг — почти такой же, как у нас, только неразвитый.
— Точно! — поддакнул Дубасин.
— Когда это Броня Андреевна говорила такое? — насторожился Семён.
— Как это «когда»?! Только что на уроке она рассказывала нам про первобытного человека. Ты где был?
— Разве была история? По расписанию же математика…
— Проснулся! — засмеялись вокруг. — Урок заменили, ты что, с неба свалился? А ещё гений!
— Какой он гений?! С чего вдруг? — выкрикнул Филькин. — Его же не обмеряли!
— Надо обмерить, обязательно надо обмерить, — забеспокоился Дубасин.
Однако в эту самую минуту раздался звонок.
— Ладно, — решили все, — после урока обмерим.
Семён Никаков сидел, склонившись над партой. От недавнего ощущения собственного величия и торжества мало чего осталось. Он украдкой ощупывал свой лоб, и ему воображалось, какой поднимется хохот, если его коэффициент гениальности получится меньше ноля целых четырёх десятых. И ещё ему было странно, как это целый урок истории выпал у него из головы…
Тут он почувствовал толчок в бок. Светка Мямлина с округлёнными глазами знаками показывала ему в сторону доски. Ничего не понимая, Семён повернул голову и увидел, что учитель математики Геннадий Сергеевич смотрит на него в упор.
— Ну? — сказал учитель.
— Что? — спросил Семён.
— Отвечай на вопрос.
Возникла пауза. В классе послышались смешки.
— Да-а, Никаков, — вздохнул Геннадий Сергеевич, — у тебя, я вижу, хроническая рассеянность, прямо как у гениев. Садись.
«Грамотный и вдумчивый читатель, безусловно, оценит блестящий по мастерству и бесстрашный по психологическому анализу рассказ „Танечка“, написанный в самых лучших традициях русского реализма. Этот рассказ невольно напоминает страшный и печальный рассказ замечательного русского писателя Виктора Астафьева „Любочка“. Но не сюжетом… Разумеется, в обоих рассказах заметно сходство: в том и другом случае – изнасилование героини. Но какая разница в развитии фабулы! И ежели в рассказе В. Астафьева работает динамика, „экшен“, результат, то рассказ А.
Проводив жену в командировку, Жорж готов к «самым несусветным оргиям» и с этой целью приводит домой двух абсолютно раскрепощенных девиц. И они устраивают ему такую оргию!..Эту озорную историю невозможно читать и слушать без смеха, но при этом она еще и насквозь эротична!Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Классический, казалось бы, вариант: жена уехала в отпуск, а затосковавший без женщин муж пригласил в гости подрабатывающую проституцией студентку. Однако просто секса Артёму мало, и он убеждает смуглую красотку «сыграть в любовь», притвориться, будто они не случайные партнеры на час, а настоящие любовники – пылкие и романтичные. «Сделай милость… скажи, что любишь меня, – просит он. – Скажи: Артёмчик, люблю тебя». А вот сможет ли он упросить жену сказать ему эти же слова?…Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Что бывает, если человек после долгих лет встречает свою первую любовь, которую когда-то обожествлял, но которая теперь вызывает вполне земные желания? И к чему приведут их странные эротические игры, в которых тайно, оказывается, участвует еще и третье лицо?Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
В этой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова с предельной откровенностью описываются интимные стороны человеческой жизни, эротические сновидения, фантазии, переплетающиеся с явью. Автором выведен образ современного Дон-Жуана, одержимого не столько коллекционированием любовных связей, сколько страстным (и в конце концов губительным для него) стремлением отыскать в женщине самую сокровенную, самую пронзительную струну ее загадочного естества, стремлением найти предел наслаждения. В повести имеется все, чтобы взбудоражить, увлечь, а возможно, и возмутить читателя. «Андрей Неклюдов пишет предельно откровенно, без малейшего стеснения, обнажая и с научной дотошностью препарируя самые сокровенные, порою стыдные пружины наших желаний.
Перед вами необычная – не только интересная, но и весьма познавательная – книга петербургского писателя Андрея Неклюдова, геолога по образованию, кандидата геолого-минералогических наук. Герой книги, старшеклассник Дима Ручейков, отправляется в настоящую геологическую экспедицию в Сибирь. Нетрудно догадаться, что его ждут непростые испытания и удивительные приключения. Но вместе с тем он узнает много интересного – о строении и рельефе Земли, о происхождении гор и впадин, о вулканизме и образовании руд, о вечной мерзлоте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
О соперничестве ребят с Первомайской улицы и Слободкой за Титов пруд.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
Рассказы о нелегкой жизни детей в годы Великой Отечественной войны, об их помощи нашим воинам.Содержание:«Однофамильцы»«Вовка с ничейной полосы»«Федька хочет быть летчиком»«Фабричная труба».
Вячеслав Пьецух (1946), историк по образованию, в затейливых лабиринтах российского прошлого чувствует себя, как в собственной квартире. Но не всегда в доме, как бы мы его не обжили, нам дано угадать замысел зодчего. Так и в былых временах, как в них ни вглядывайся, загадки русского человека все равно остаются нерешенными. И вечно получается, что за какой путь к прогрессу ни возьмись, он все равно окажется особым, и опять нам предназначено преподать урок всем народам, кроме самих себя. Видимо, дело здесь в особенностях нашего национального характера — его-то и исследует писатель.
Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.
У Олега было всё, о чём может мечтать семнадцатилетний парень: признание сверстников, друзья, первая красавица класса – его девушка… и, конечно, футбол, где ему прочили блестящее будущее. Но внезапно случай полностью меняет его жизнь, а заодно помогает осознать цену настоящей дружбы и любви.Для старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.