Звезда по имени Алголь - [31]
Но обычно мальчишки старались двигаться осторожно, по крайней мере поначалу. Они гуськом ступали по шуршащему рыхлому шлаку, которым был засыпан пол, перешагивали через высокие кучи окаменевшего голубиного помёта. Этот крепкий как цемент материал образовывал порой столбики едва не по колено высотой. Они напоминали Ромке пещерные сталагмиты, какие он видел на фотографиях в книгах о спелеологах.
Одинокий лучик света, пробившийся через щель или дырочку в крыше, тянулся от самого верха до пола и весь был заполнен клубящимися блестящими пылинками, так что казалось, будто в нём-то и сосредоточена вся пыль, а остальной воздух чист.
Широкая прямоугольная колонна с отвалившейся местами штукатуркой показывалась ещё издали. Эти печные трубы стояли тут с доисторических времён, когда дом отапливался углём и дровами.
За трубой команда останавливалась. Боча с Ковригой опрокидывали лежащий на шлаке и также облепленный птичьим помётом и пухом щит из побелённых досок. Под щитом находился оружейный склад.
Ромка опоясывался ремнём с подвязанной к нему шпагой из толстой закалённой проволоки с заострённым концом, совал за пояс самострел — деревянный пистолет с желобком и тугой резинкой, стреляющий металлическими скобками. После него разбирали своё вооружение остальные: кто — дубинку, кто — пику из обколоченного электрода с оперением из голубиных перьев, кто — обыкновенный с виду железный пистолет, но залитый свинцом и потому тяжёлый, как настоящий (наверное, даже тяжелее, чем настоящий).
Порой возникали перепалки.
— Макапка, куда прёшь! — отпихивал Вадьку Боча. — В обезьяннике у себя будешь толкаться.
Обвешанные оружием мальчишки напускали на себя грозный вид, хмурили брови и проверяли свою меткость, кидая в деревянную стойку пики с оперением.
Огромное пространство чердака они считали с некоторого времени своей территорией. Тут они чувствовали себя вольготно. Хотя и не в полной безопасности: был у них один, но очень коварный враг…
— К амбразурам! — командовал Ромка, и вся орда наперегонки устремлялась к слуховому окошку. Толкаясь, вскакивали на подвешенную на проволоке, облепленную асбестом трубу парового отопления. Решётчатые деревянные створки оконца отскакивали в стороны, и целая гроздь голов вклинивалась разом в полукруглый проём, щурясь от солнечного света.
— Пустите! — пищал сзади маленький Бочик, пытаясь втиснуть в тесный ряд башмаков и сандалий на трубе свой драный кед.
— Хорош царапаться! — отбрыкивались от него.
Но старший Боча заботливо подхватывал братца под мышки и сажал на край окна.
Скоро вся братия выбиралась по очереди наружу, рассаживалась на прогретом солнцем волнистом шифере, упираясь ступнями в оградку из бурого железного прута, идущую по кромке крыши. Вернее, упирались в неё ступнями Ромка и Боча, а остальные предпочитали сидеть чуть повыше на откосе. Коврига часто вообще не вылезал, а торчал в окошке, оправдываясь тем, что на солнце ему потно.
Для Ромки это были одни из самых приятных минут в жизни. Перед ними — выше и ниже — парили птицы, вершины гигантских тополей волновались почти у самых ног, а внизу по крошечным аллейкам двигались уменьшенные человечки. Мир расстилался под мальчишками, как будто покорённый, маленький, а они были такие большие, храбрые и сильные.
Неторопливо обсуждали дела.
— Клёво мы придумали — люк среднего подъезда завалить кирпичами, — радовался Боча. — Туловище захочет нас погонять, полезет, а люк — ха-ха — не открыть!
— Лучше бы вообще все люки завалить, — добавил из окошка Коврига.
— А сами как? — спросил Ромка. — По пожарке?
— Не, лучше один хотя бы люк оставить…
— Там-то нас Туловище и заловит.
— Нам надо иметь запасы провизии на случай осады.
— А ещё нам нужны женщины, — авторитетно заявил Боча.
— Зачем они? — покривился Коврига.
— Как зачем? Ты что, кино не смотрел? В любой мафии обязательно должны быть женщины. Чтобы плакали, если кого-нибудь из нас замочат.
— Мы же не мафия. И зачем нам чужие женщины, когда у нас есть своя? — подыгрывая Боче, ехидно усмехнулся Коврига и выразительно скосил глаза на Макапку.
Макапка раздувал ноздри и начинал пыхтеть, как обычно перед дракой.
— Хватит! — останавливал их командир.
А в следующую минуту веснушчатое лицо Ковриги вдруг искривлялось гримасой ужаса — и в мгновение ока он исчезал в темноте чердака.
— A-а, бандюги! — доносился оттуда страшный рёв. — Опять за своё?! Ну я вас проучу!
— Туловище! — вопили мальчишки и бросались врассыпную по грохочущему под их ногами шиферу крыши.
Как-то раз во время такого бегства маленький Колесик поскользнулся на откосе и покатился вниз.
Никто не успел ничего сообразить, как он очутился у края пропасти. Но в ту же секунду Боча, который находился почти у конька, в три громадных прыжка настиг брата. К счастью, оградка выдержала их обоих, лишь слегка погнулась, когда Боча врезался в неё ногами, поймав братца за рубаху. Конечно, может быть, Колесик, катясь, и остановился бы у оградки, но, может, на скорости и перелетел бы через неё, если бы не старший брат.
А всё из-за Туловища…
Туловищем ребята прозвали жильца с последнего этажа среднего подъезда, плотного коротконогого пенсионера, совсем лысого, с лицом лилового цвета. Повсюду, даже на улице он ходил в домашних тапках. Наверное, чтобы легче было догонять.
«Грамотный и вдумчивый читатель, безусловно, оценит блестящий по мастерству и бесстрашный по психологическому анализу рассказ „Танечка“, написанный в самых лучших традициях русского реализма. Этот рассказ невольно напоминает страшный и печальный рассказ замечательного русского писателя Виктора Астафьева „Любочка“. Но не сюжетом… Разумеется, в обоих рассказах заметно сходство: в том и другом случае – изнасилование героини. Но какая разница в развитии фабулы! И ежели в рассказе В. Астафьева работает динамика, „экшен“, результат, то рассказ А.
Проводив жену в командировку, Жорж готов к «самым несусветным оргиям» и с этой целью приводит домой двух абсолютно раскрепощенных девиц. И они устраивают ему такую оргию!..Эту озорную историю невозможно читать и слушать без смеха, но при этом она еще и насквозь эротична!Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Классический, казалось бы, вариант: жена уехала в отпуск, а затосковавший без женщин муж пригласил в гости подрабатывающую проституцией студентку. Однако просто секса Артёму мало, и он убеждает смуглую красотку «сыграть в любовь», притвориться, будто они не случайные партнеры на час, а настоящие любовники – пылкие и романтичные. «Сделай милость… скажи, что любишь меня, – просит он. – Скажи: Артёмчик, люблю тебя». А вот сможет ли он упросить жену сказать ему эти же слова?…Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
Что бывает, если человек после долгих лет встречает свою первую любовь, которую когда-то обожествлял, но которая теперь вызывает вполне земные желания? И к чему приведут их странные эротические игры, в которых тайно, оказывается, участвует еще и третье лицо?Книга адресована искушенному читателю, ценителю тонкой, психологической эротики.
В этой повести петербургского писателя Андрея Неклюдова с предельной откровенностью описываются интимные стороны человеческой жизни, эротические сновидения, фантазии, переплетающиеся с явью. Автором выведен образ современного Дон-Жуана, одержимого не столько коллекционированием любовных связей, сколько страстным (и в конце концов губительным для него) стремлением отыскать в женщине самую сокровенную, самую пронзительную струну ее загадочного естества, стремлением найти предел наслаждения. В повести имеется все, чтобы взбудоражить, увлечь, а возможно, и возмутить читателя. «Андрей Неклюдов пишет предельно откровенно, без малейшего стеснения, обнажая и с научной дотошностью препарируя самые сокровенные, порою стыдные пружины наших желаний.
Перед вами необычная – не только интересная, но и весьма познавательная – книга петербургского писателя Андрея Неклюдова, геолога по образованию, кандидата геолого-минералогических наук. Герой книги, старшеклассник Дима Ручейков, отправляется в настоящую геологическую экспедицию в Сибирь. Нетрудно догадаться, что его ждут непростые испытания и удивительные приключения. Но вместе с тем он узнает много интересного – о строении и рельефе Земли, о происхождении гор и впадин, о вулканизме и образовании руд, о вечной мерзлоте.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
О соперничестве ребят с Первомайской улицы и Слободкой за Титов пруд.
Повесть «Федоскины каникулы» рассказывает о белорусской деревне, о труде лесовода, о подростках, приобщающихся к работе взрослых.
Рассказы о нелегкой жизни детей в годы Великой Отечественной войны, об их помощи нашим воинам.Содержание:«Однофамильцы»«Вовка с ничейной полосы»«Федька хочет быть летчиком»«Фабричная труба».
Вячеслав Пьецух (1946), историк по образованию, в затейливых лабиринтах российского прошлого чувствует себя, как в собственной квартире. Но не всегда в доме, как бы мы его не обжили, нам дано угадать замысел зодчего. Так и в былых временах, как в них ни вглядывайся, загадки русского человека все равно остаются нерешенными. И вечно получается, что за какой путь к прогрессу ни возьмись, он все равно окажется особым, и опять нам предназначено преподать урок всем народам, кроме самих себя. Видимо, дело здесь в особенностях нашего национального характера — его-то и исследует писатель.
Ведущий мотив романа, действие которого отнесено к середине XXI века, — пагубность для судьбы конкретной личности и общества в целом запредельного торжества пиартехнологий, развенчивание «грязных» приемов работы публичных политиков и их имиджмейкеров. Автор исследует душевную болезнь «реформаторства» как одно из проявлений фундаментальных пороков современной цивилизации, когда неверные решения одного (или нескольких) людей делают несчастными, отнимают смысл существования у целых стран и народов. Роман «Реформатор» привлекает обилием новой, чрезвычайно любопытной и в основе своей не доступной для массовой аудитории информации, выбором нетрадиционных художественных средств и необычной стилистикой.
У Олега было всё, о чём может мечтать семнадцатилетний парень: признание сверстников, друзья, первая красавица класса – его девушка… и, конечно, футбол, где ему прочили блестящее будущее. Но внезапно случай полностью меняет его жизнь, а заодно помогает осознать цену настоящей дружбы и любви.Для старшего школьного возраста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.