Звезда над морем - [20]

Он ухмыльнулся.

— И это заметно.

«Остынь, парень. Никаких романов на работе. Это может плохо кончиться. И вообще, лучше бы она была мужчиной».

Флорис, наверное, поняла, о чем он думает, потому что как бы отгородилась стеной молчания. Так они и шли некоторое время, не говоря ни слова, но молчание не тяготило. Они шли по парку, вокруг благоухала зелень, сквозь листву падал свет фонарей, отчего тропинка казалась пятнистой.

Наконец Эверард заговорил вновь:

— Но, насколько я понимаю, ты как-то выполнила свою программу. Я не проверял досье, надеясь, что ты сама мне расскажешь — так даже лучше.

Раньше он раза два пытался заводить разговор на эту тему, но она всегда уклонялась. Трудности для нее это не составляло, так как полно было других дел, требующих внимания.

Он увидел и услышал, как учащенно она задышала.

— Да, видимо, мне придется, — согласилась она. — Тебе надо знать о моем опыте. Это долгая история, но я могу начать прямо сейчас. — Она замялась. — Знаешь, теперь я чувствую себя с тобой гораздо увереннее. А поначалу это меня ужасало: работать в паре с агентом-оперативником?!

— Ты неплохо скрывала свое замешательство. — Он выпустил клуб дыма.

— В нашей работе быстро учишься скрывать свои чувства. Но сегодня я действительно говорю свободно. Ты умеешь расположить к себе.

Он промолчал, не зная, что на это ответить.

— Я прожила с фризами пятнадцать лет, — произнесла Флорис.

Эверард едва успел поймать свою трубку.

— Как?

— С 22-го по 37-й год нашей эры, — без тени улыбки продолжала она. — Патрулю нужны были точные знания, а не отдельные фрагменты из жизни далекой западной окраины германских земель, когда римское влияние стало сменяться кельтским. В основном специалисты интересовались переворотами в племенах, последовавшими после убийства Арминия[19]. Потенциальное значение их довольно велико.

— Но ничего тревожного там не обнаружено, так? Однако Цивилис, на которого, по мнению Патруля, можно было не обращать внимания, оказался… Что ж, в Патруле тоже люди работают, тоже делают ошибки. И, конечно же, детальный доклад о типичном сообществе варваров начала века ценен по многим другим соображениям… Но продолжай, пожалуйста.

— Коллеги помогли мне подобрать роль. Я стала молодой женщиной племени хазуариев[20], овдовевшей, когда на них напали херуски. Она убежала на территорию фризов с кое-какими пожитками и двумя мужчинами, которые служили ее мужу и остались верны ей. Староста деревни, которую мы выбрали, принял нас великолепно. Вместе с новостями я принесла и золото; а кроме того, для них гостеприимство — священный долг.

«Не повредило и то, что ты была (и есть) чертовски привлекательна», — подумал он.

— Немного погодя я вышла замуж за его младшего сына, — произнесла Флорис.

— Мои «слуги» простились и ушли «на поиски приключений». Больше о них никто ничего не слышал. Все предположили, что они попали в беду. В те времена хватало опасностей!

— И что же дальше? — Эверард смотрел на ее профиль — словно с картины Вермера: золотой ореол волос на фоне сумерек.

— Трудные были годы. Я часто скучала по дому, иногда до отчаяния. Но в то же время я раскрывала, изучала, исследовала целую вселенную привычек и верований, знаний и искусств незаурядных людей. Я даже полюбила их… Довольно добросердечные люди, на свой грубый манер и по отношению к соплеменникам. Так вот, Гарульф и я… сблизились. Я родила ему двоих детей и втайне убедилась, что они будут жить. Он, естественно, надеялся иметь еще детей, но я сделала так, чтобы этого не произошло. Женщины сплошь и рядом становились тогда бесплодными, обычное дело. — Губы ее печально скривились. — Он заимел их от крестьянской девки. Мы с ней в общем-то ладили, она считалась со мной и… Не важно. Это тоже было обычным, общепринятым поведением, меня оно не порочило. Я ведь знала, что когда-нибудь должна буду уйти.

— Как это произошло?

Голос ее стал глуше.

— Гарульф умер. Он охотился на зубров, и зверь поднял его на рога. Я горевала, но все стало проще. Мне следовало уйти гораздо раньше, исчезнуть, как мои помощники, если бы не он и не дети. Но теперь мальчишки подросли, стали почти мужчинами. Братья Гарульфа могли бы присмотреть за ними.

Эверард кивнул. Он знал, что взаимопомощь дяди и племянника приветствовалась у древних германцев. В числе трагедий, перенесенных Бермандом-Цивилисом, был и разрыв с сыном сестры, который сражался и погиб в римской армии.

— И все-таки покидать их было больно, — закончила Флорис. — Я сказала, что ухожу на некоторое время, чтобы провести траур в одиночестве, и оставила их гадать, что же произошло со мной потом.

«А ты гадаешь, как живут они, и, вне всякого сомнения, всегда будешь беспокоиться, — подумал Эверард, — если не проследила уже их жизнь до самого конца. Но, полагаю, ты достаточно умна, чтобы не делать этого. Да, такова цена полной славы и приключений жизни патрульного…»

Флорис проглотила комок в горле. Слезы? Но она справилась с собой и усмехнулась.

— Можешь себе представить, какое косметическое омоложение мне понадобилось после возвращения! А как я соскучилась по горячим ваннам, электрическому свету, книгам, кино, самолетам — по всему на свете!