Глава 1
Юбилей отставного майора
Началась эта история давно и до сих пор конца не имеет. А виновата во всем жена Верка. Жердь. Швабра. Из-за ее бабьих поэтических амбиций отставной майор-замполит Григорий Францевич Кафкин оказался в ситуации, когда умирай не умирай, а жить будешь вечно!
Кто же она, эта чертова поэтесса, и как довела супруга до такого состояния? Знакомьтесь: Вера Владимировна Кафкина (бывшая Крупская), тридцать восемь лет, сто восемьдесят один сантиметр в длину, бездетная, домохозяйка. Костлява, уродлива, сварлива. Прикидывается дурой, но, однако, хитрая, как дворовая кошка!
Когда исполнилось двадцать лет, она отправилась в гости к замужней сестре в военный гарнизон, в Сибирь. Вроде как бы проведать, а на самом деле – мужа подцепить из местных холостяков. И ведь повезло профуре: клюнул на нее юный да неопытный замкомроты по политчасти лейтенант Кафкин. От безысходности, конечно, клюнул, потому как в том месте с молодыми девицами была крайняя напряженка. А жениться-то надо, иначе просто сопьешься… Вот так и пошла жизнь под откос!
Пока СССР существовал, можно было строить виды на урожай, на карьерный рост. А потом объявили перестройку с ускорением и гласностью. И все полетело к чертям собачьим. Еще, слава богу, успел Кафкин достичь должности батальонного замполита и погоны майорские получить. А дальше – вывод за штат, увольнение. Придрались к тому, что сломал челюсть воину во время рассказа о счастливом будущем страны… На гражданке получил от военкомата трехкомнатный дом с огородом, и пожелали ему счастливого пути. Вот и все. Так стал огородником.
Он привез из деревни Шапкино к себе мать, Клавдию Васильевну, и высадил под ее руководством капусту с картошкой да помидорами. Стал за ними ухаживать и внезапно ощутил в этом призвание. Гораздо лучше и спокойнее это занятие, чем с офицерьем да воинами мучаться! Там нервы нужны, а здесь – разлюли-малина! Черви почву бороздят, жуки копошатся, бабочки порхают, муравьи субботники проводят. Каждый добросовестно отдает свой долг, и все – без понуканий, не то что в осточертевшем стройбате!
Кафкин присматривался к насекомым. «У них ведь тоже своя служба, – думал он, – свои трудовые будни и свои проблемы. Тоже, наверное, хотят понять, для чего живут? Вот бежит жук по своим делам. Куда? Возможно, у него тоже жена есть? Ждет дорогого супруга с лаской и вниманием. Понимает, что муж нуждается в отдыхе. Не то что эта!.. Бабочки, вон, вьются парами. Паучок паутинку лазурную сплел. Пчела собирает мед для детей. И все мирно, без ругани и скандалов».
Короче говоря, стало Кафкину хорошо и спокойно с насекомыми. И нервы, что поистрепал за годы нелегкой службы, восстанавливаться стали.
А вот Верка недовольна была. Думала после службы в Москве или Питере осесть, а пришлось ехать в маленький областной центр с поганым снабжением. Огородничеством она заниматься решительно не желала. «Я, – говорит, – майорша, имею духовные запросы! Лучшее время жизни в дыре угробила, так хоть теперь начну расцветать! Хочу культурно обогащаться, тем более что ты – импотент! Детей сделать не можешь, ну и помалкивай на огороде. А я буду стихи писать, с культурными людями общаться!»
Вот оно, куда повернула?! Культуры захотелось, Швабра?! А кто не давал штудировать материалы партсъездов, изучать Маркса с Энгельсом? Не желаешь огородничать – ступай в столовую посуду мыть, как делала до замужества! Жрать-то любишь?! Сейчас видишь, какие времена?
Времена были тяжелыми. «Лихие девяностые» ломали прежние устои, рушили скрепы, корежили судьбы, и вершились на территории страны дела чудные, дотоле невиданные и неслыханные.
Верка поволокла свои вирши в местную желтую газетенку «Два плюс два», специализирующуюся на сенсациях, разоблачениях и чудесах. И там дуру заарканил ответственный секретарь Игорь Дубов. Очкарик всеми силами надувал тираж, ничем не брезговал, и к тому времени печатал из номера в номер проплаченные статьи о странствующем госте города – проповеднике Общества сознания Кришны господине Бхагмахаббурхане, который, однако, откликался и на былое свое советское имя Федор.
Это – только присказка. А сказка началась, когда приспело время майорского юбилея. Сорок лет – круглая дата! Кафкин хлопотал по продуктам, а жена торчала в редакции. Так и получилось, что она, неожиданно для мужа, пригласила на празднование «для интеллигентства» пронырливого очкарика Дубова и кришнаита-йога Федора!
Их интерес объяснялся просто: Дубов надеялся вытрясти из Кафкина сенсационные детали о неуставных отношениях в армии, а проповедник изыскивал любую возможность завербовать новых сторонников. Они принесли подарки: Дубов, заявив «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью!», преподнес скульптуру голой женщины из папье-маше и книгу «Превращение» неизвестного Кафкину автора Кафки, а йог Федор – сандаловые палочки и небольшую бутылку настойки из гималайских растений.
