Звезда Мафусаила - [10]

— Теперь мне все понятно, — уже спокойным тоном произнес канцлер, — вы приготовили ловушку для людей Бастарда. Получив информацию об отправке мятежников, в том числе вероятного Любомира, к месту отбытия наказания, они, конечно же, полезут в кольца Сатурна. Там у них произойдет контакт с лже-Любомиром и, таким образом, вы попытаетесь выйти на Бастарда. Что ж остроумно!

— Слава Господу, наконец-то ты оценил старого приятеля по достоинству, — усмехнулся Ланской, — а то все — идиоты да идиоты.

— Я тебя всегда ценил, — ворчливо заметил канцлер, постепенно приходя в хорошее расположение духа. — За идиотов, конечно, прошу простить, но этих ребят с Обливиона придется срочно возвращать.

— Как возвращать, — удивился министр, — зачем? Это же может сорвать затеянную нами игру с Бастардом.

— Ты свою игру веди, кто тебе мешает. Все равно она сейчас пойдет в кольцах Сатурна. Возвращение экипажа «Стремительного» будет тайным. Любомира отправишь ко мне, остальным объяснить, что они участвовали в каком-то там эксперименте, сам придумаешь в каком. Затем надо будет добавить им по звездочке на погоны и всех отправить на разные базы на повышение, чтобы они больше нигде не пересекались. А Любомир должен быть у меня под рукой. Врачи под большим секретом предупредили, что Император может впасть в кому в любой момент. Ты понимаешь, что это значит?

— Не хуже тебя, — угрюмо ответил Ланской. — Бастард, как дядя Императора, хотя и незаконнорожденный, предъявляет документ, согласно которому дед нашего ныне здравствующего монарха усыновил его, признав законным наследником. Следовательно, ввиду недееспособности Яромира Первого, он становится принцем-консортом, принцем-протектором, принцем-регентом или кем там он себя назначит. За этим следует смена правительства, наши с тобой отставки и, по-видимому, долгий путь на Обливион.

— Вот именно, — подтвердил канцлер, хлопнув ладонью по столу, — и заметь, это мне совершенно не нравится. Главное даже не в отставке, а то, что немедленно начнется сближение Империи с Соединенным Королевством. А эти англосаксы своего не упустят. Наступит конец Империи! И избежать этого можно лишь с помощью Любомира. Он наша последняя и, прямо скажем, единственная надежда.

— Вопрос только в том, — осторожно заметил министр, — согласится ли он участвовать в нашей игре? Дело в том, что я лично вел следствие по их делу, ну под видом следователя контрразведки. Не хотелось втягивать сюда лишних людей. Ну, а роль прокурора и судей сыграли мои заместители. Естественно, в подробности дела они посвящены не были. Конечно, внешность, походку и прочее нам пришлось слегка изменить, чтобы не опознали…Но дело не в этом. Я общался с ними почти неделю, допрашивал, просто разговаривал на разные темы и скажу тебе — это крепкие ребята, в том числе и Любомир.

— И, тем не менее, — вновь повторил Лобанов, — надежда у нас только на него. Представь себе, что Император в коме, то есть недееспособен. Имперский Тайный Совет должен кого-то назначать регентом Империи. Вопрос кого? Детей у Императора нет, родители умерли. И тут появляется Бастард. Да, членам Тайного Совета известна та давняя история, попытка захвата им власти, изгнание и так далее. Но сейчас обстоятельства кардинально изменились. Тот факт, что он сын Валгуса Десятого никто не подвергал сомнении. Незаконнорожденный, да, это тоже всем известно. Но, если у него действительно есть документ, о котором ты только что сказал, он сейчас реальный претендент на престол. А что еще нужно членам Тайного Совета? Да и собственно говоря, какие у них веские причины не назначить его регентом? Бастарду сейчас около пятидесяти пяти, он в самом расцвете сил, физически крепок, вменяем…

— Правильно сказано древними, — с досадой произнес Ланской, — отцы ели зеленый виноград, а у детей на зубах оскомина. Его Императорское Величество Валгус Десятый был известный любитель женского пола и породил проблему, которой уже больше полувека. А его сын так перестраховался в своем опасении внутренних распрей в Империи, что сейчас поставил само ее существование под угрозу.

Глава пятая. Бастард

— Знаешь, — неожиданно сказал канцлер, — я этот день помню, как сейчас, хотя прошло двадцать семь лет. Тогда я еще был молод, но уже являлся помощником имперского канцлера, моего предшественника, упокой Господь его душу. Император зачем-то вызвал его к себе, а он взял меня с собой, так на всякий случай, может справка какая понадобится. Дело в том, что я обладал феноменальной памятью и быстрее любого электронного мозга мог сослаться на те или иные данные статистики. А наш покойный Император очень осторожно относился ко всяким техническим средствам и любил, чтобы подчиненные держали самые важные сведения у себя в голове. Во избежание утечки секретной информации. Ему нравилось, что я могу почти мгновенно ответить на любой его вопрос. Иногда он специально проверял мою память ради чистого интереса и я никогда не ошибался. В таких случаях он восхищенно хлопал меня по плечу и от души радовался.

— Я же говорю, — заметил Ланской, — перестраховщик.

— Он был политик! — веско произнес князь. — Но, впрочем, я отклонился от темы. Мы, с канцлером, по привычке направились в кабинет императора, но по пути встретили министра двора. Он сказал, что Император сейчас в покоях Императрицы. Оказалось, у нее начались роды. О том, что она беременна, я знал, но мне почему-то казалось, что рожать она должна позже. Министр двора шел туда и мы направились за ним. Естественно, к роженице мы не пошли, а остановились в приемной Императрицы, ожидая появления Императора, который находился при супруге. Как сказал министр двора, медики не стали ее никуда перевозить, чтобы не тревожить, а все необходимое оборудование установили прямо в спальне. Роды принимала группа лучших имперских специалистов. Кроме меня, канцлера и министра двора в приемной никого не было. Прошло какое-то время, дверь спальни открылась и вышел Император, держа на руках сверток с младенцем. Он был счастлив, радостно улыбался. За ним вышел кто-то из врачей и несколько медсестер. Император попросил министра двора показать им комнату, куда нести новорожденного. Все вышли, остались лишь мы втроем. Император еще не успел нам ничего сказать, как вдруг дверь спальни вновь открылась и появившийся в дверном проеме врач взволнованным голосом попросил его зайти. Мы с канцлером переглянулись, у обоих мелькнула мысль, не случилось ли что с императрицей.