Звезда Даугрема - [51]

— Надо же, клянусь бабушкой принцепса, маленький мхец! Ну, влипли… осторожнее, человек, без пальцев останешься!

Ныряльщик не слушал. Он осторожно протянул руку, прикоснулся к плечу малыша. Тот дернулся, заерзал, озираясь в поисках пути к бегству.

— Не бойся… — Зезва осторожно взял мхеца за лапку. Она оказалась удивительно теплой. Ребенок замер, зажмурился.

Ныряльщик схватил мохнатое тельце под мышки, поднялся, прижимая всхлипывающего малыша к груди.

— Медвежонок, — удовлетворенно проговорил Зезва, закрывая мхеца полой плаща. От мальца шло тепло и слабый запах молока. Да, да, именно молока! Мхец поерзал, устраиваясь поудобнее, несколько раз поднимал голову, долго смотрел Зезва в глаза, а затем неожиданно уснул. Ныряльщик посмотрел на джуджей. Весельчак сплюнул в снег. Геронтий Огрызок покачал головой.

— Гляди-ка, спит! Ты колдун, человек?

— Из него колдун, как из меня вешап, командор! — проворчал Весельчак. — Ясно же — маленький страховидл так измучен, что просто провалился в сон! Не видишь, что ли? Сколько ж он в этой сети сидел да от страха дрожал?

— Мхец, — вдруг сказал Геронтий.

— Что? — словно очнувшись, поднял голову Зезва.

— Шерсть его.

— Шерсть? — удивился Ныряльщик. — При чем тут…

Медвежонок заерзал, что-то залопотал, вернее, прорычал на свой, детский манер. Зезва уставился на макушку маленького мхеца. Шерсть не белая, это не детеныш снежных мхецов! Но как, откуда здесь взялся маленький лесовик?

— Лесной мхец-то, — сумрачно подытожил Огрызок. — Совсем малыш, висит в сети на ели, в местах, где никогда не видели лесовиков, зато живут снежные. Хороший сегодня денек. Чувственный такой.

Раздался свист, затем карканье ворона. Огрызок напрягся, решительно взмахнул палкой.

— Зуб подает сигнал, нужно бежать.

— А малой? — нахмурился Весельчак.

— С собой возьму, — решительно сказал Зезва.

Абессалом Весельчак пристально взглянул на человека, и впервые за все знакомство Зезва увидел слабую улыбку на суровом лице карла.

Джуджи поспешно выстроились цепочкой. Огрызок свистнул приказ, и отряд быстро двинулся назад, подгоняемый злобно воющим ветром. Через некоторое время маленький отряд вышел на открытое пространство, большую опушку, и Огрызок стал встревожено озираться. Метель усилилась настолько, что уже в паре шагов ничего не было видно. Огрызок подъехал к Зезве вплотную, заорал, стараясь перекричать ревевший ветер.

— У-хо-дим, чу-вства-а-а!!

— Что? — закричал Зезва.

— Я го-во-рю — на-до быстрее шевелиться!! На открытом месте видимость хре-но-ва-яяя!!

Ныряльщик обернулся. Сплошная белая стена поднималась со всех сторон, она бесновалась, дергалась и натужно ревела, забрасывая лыжников кучами иглоподобных снежинок. Зезва отвернулся от порыва ветра, а когда снова поднял голову, вокруг никого не было. Может, ближайший карл находился совсем рядом, но метель поглотила всё вокруг.

Сквозь завывание пурги донесся чей-то истошный вопль. Одной рукой Зезва прижал к себе маленького мхеца, палка мешала, но он умудрился развернуться и оттолкнуться второй.

— Медвежонок, держись!

К изумлению Ныряльщика, малыш крепко вцепился в него. Убедившись, что мхеценыш держится, Зезва побежал вперед, сквозь ревущий белый саван, похожий на тысячи снежных пастей.

— Курвин корень, курвин корень, — бормотал Зезва сквозь стиснутые зубы, — только бы не наткнуться на ветку или камень… Ему казалось, он стоит на месте и лишь неистово работает ногами. Снежное царство заполонило окружающее пространство, Зезва тяжело дышал. Нужно сбавить ход, иначе он быстро выбьется из сил. Где же деревья? Там можно укрыться, и метель слабее, а значит, и видимость станет не в пример лучше. Правда, и враг сможет легче его обнаружить. Быстрее, быстрее. А Медвежонок тяжелый, сорванец…

— Ухр-р! — рыкнул во сне маленький мхец.

— Верно, малыш…

Слева раздались новые крики, а когда они усилились настолько, что можно был их разобрать, Зезва похолодел.

— Ыга-ааа!!! Ыга-ааа!!

«Догнали», — мелькнула мысль.

— Джуджи, ко мне!! Весельчак!! Ага… На-най!

— На-най!! — грянуло вокруг.

— Ыга-а-а!!

Звон оружия. Крики. Зезва беспомощно завертел головой. Тщетно. Не видно ничего. Только обжигающий белый занавес обезумевшего снега. Он двинулся вперед, не имея ни малейшего понятия, куда движется. Неясной тенью выплыла из белого небытия заснеженная ель. Кажется, справа от того места, где они нашли Медвежонка, была еще одна опушка. Ель исчезла, словно утонула в ревущей массе. Значит, одинокое дерево… Есть ли смысл искать ельник, ведь там их с мхеценышем будет легче обнаружить. Зезва снова тщетно попытался сориентироваться Курвин корень, как котенок слепой!

— Чу-у-у-вства!! — взревел кто-то справа настолько близко, что Зезва едва не опрокинулся в сугроб от неожиданности. Остановиться, выхватить меч? Задыхаясь, он прислушивался к звону мечей, воплям и ругательствам на джувском и другом, незнакомом наречии. Бой, там идет бой! Ыги атаковали карлов, те приняли сражение. Но где находились сражающиеся, куда нужно было бежать, спасая Медвежонка, Зезва не знал.

Метель немного стихла. Настолько, чтобы можно было видеть хоть что-то перед собой. Смутно замаячили силуэты деревьев. Ельник! Зезва остановился, перевел дыхание.