Звезда бессмертия - [5]

Я с радостью отдал тебе за эти годы все, что мог.

А теперь рассказал все, что должен был рассказать.

И сейчас я передаю тебе эту печать и свое любящее сердце… Ты слышишь, мальчик мой, оно остановилось…

Фредерико вздрогнул, зябко повел плечами. Утренний холод пробивался через старое пончо. На востоке серело. Костер давно погас. Даже зола остыла.

Нет! Этого не может быть!

Фредерико вскочил на ноги. Сделал вперед шаг, второй, третий. Из центра потухшего костра прямо на него смотрели, успокаивая, широко, открытые большие голубые глаза удивительного существа, в глубине которых, словно живые, сверкали веселые искринки.

Юноша решительно ступил прямо в золу. Бережно поднял амулет. Он был цел и невредим. Только цепочка исчезла. Фредерико спрятал золотистую пирамидку на груди и быстро пошел прочь от шахты.

Он даже не вернулся за расчетом. Нужно было выполнять завет старого Таау.

…С тех пор прошло более пятидесяти лет. Старый Фредерико Парамо с непонятной грустью смотрел на амулет, лежащий у него на ладони. Он все еще верил в него, верил в тайну аймара, до разгадки которой оставалось, может быть, всего несколько поворотов узкой ледяной тропы…

Нет, это был уже далеко не тот Фредерико, который, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово, слушал в промерзшей насквозь пещере рассказ умирающего Таау. Это был познавший полную меру трудовой жизни человек, лелеявший долгие годы мечту о счастье, завещанную ему правнуком Хуана Кондорканки — непобежденным наследником и приемником грозного имени и бессмертной славы великого и мудрого вождя индейцев Тупак-Амару…

Как все-таки похож на него Роберто! И лицо, и глаза! Только ростом он далеко обошел и обоих Амару, и Таау, и самого Фредерико, и даже отца своего Лубеаниса.

А ведь его называли великаном — больше двух метров сын был ростом. Широкоплечий, могучий, сильный… Роберто и его перерос. Да теперь они, пожалуй, все такие. И молодые аймара, и кечуа, и пано, как и молодежь других индейских племен.

Два десятка лет назад Фредерико со своим сыном отцом Роберто — Лубеанисом пошел через снежные перевалы к Великому Океану в надежде там, на самой границе Чоло и Пареро, где километровые уступы скалистых громад отвесно спускаются прямо в воду, найти путь к подземным дворцам, хранящим многие века тайну аймара. К озеру Тотокуку он идти не хотел мешал какой-то внутренний голос, навсегда запомнившиеся окаменевшие лица двух стариков — Эдувихеса и Таау, оставленные под тяжелыми кусками гранита в углу промерзшей насквозь пещерки.

…Фредерико хорошо помнит большую войну. Он работал тогда рудоносом на медных рудниках, а потом грузил вагоны, сопровождал и разгружал их в морском порту. Многим аймара и другим индейцам довелось тогда спускаться с родных гор, побывать в больших городах, увидеть поезда, корабли, автомобили, высокие дома, тесно заполненные белыми гринго… Именно тогда наконец стал понимать Фредерико заветные слова Хуана Кондорканки, сказанные им жене перед вечной разлукой. Да, да… Эти белые гринго были вовсе не ранчеро, не гачупины. Как аймара, как другие краснокожие и негры, они таскали на себе тяжелые кули с рудой и прочим грузом, ели с ними из одних котелков такую же постную похлебку. Видел Фредерико и других бледнолицых, которых все называли красными братьями. В темном, заполненном сотнями людей зале смотрел Фредерико удивительные живые картины, рассказывающие о большой войне, о невиданном героизме далеких бледнолицых братьев, защищавших свою землю, свою свободу, своих родных и близких от озверевших врагов.

Русские тогда разгромили фашизм. В том памятном году Фредерико нашел свою Дамиану. А потом у них появился сын Лубеанис. Удивительно счастливое было время. Край ацтеков и аймара, край инков и майя, край целой плеяды героев многовековой борьбы за освобождение от чужеземного владычества — Куатемока, Манко, Тупак-Амару, Кондорканки, Кауполикана, Лаутаро, Симона Боливара, Хосе Марти и многих других бессмертных имен обрел, казалось, долгожданную свободу. Исчезали колонии и доминионы. Государство за государством обретали самостоятельность. Даже надменные гринго — и те стали как будто бы мягче.

Но не минуло и десяти лет после большой кровопролитной войны, как в их родной Пареро, да и в соседних странах появились, словно черви после дождя, новые фашисты. Безусые молодчики — сынки богатых креолов, сначала забавы ради, одели коричневую фашистскую форму со зловещей свастикой на рукавах выутюженных мундиров. Нашлись и такие, кто не только восторженно аплодировал новоявленным проповедникам борьбы за чистоту “высшей расы”, но и всеми дозволенными и недозволенными средствами активно способствовал росту их рядов. Откуда-то всплыли на поверхность недобитые прихвостни бесноватого фюрера, нашедшие себе приют в странах Нового Света, вешатели, убийцы, палачи, чьи руки обагрены кровью тысяч и тысяч ни в чем неповинных людей.

Из тайных сейфов и складов для “забав” возродившихся на черной ниве мракобесья ультравандалов и проповедников шовинизма щедро потекло золото, добытое когда-то путем массовых грабежей, насилий и убийств, путем уничтожения целых народов, а также оружие — старое, припрятанное “на всякий случай”, и новейшее.