Звезда бессмертия - [117]

Но белые проигрывали. До мата оставалось в лучшем случае три хода.

Александр Павлович вздохнул и тихонько положил своего короля на доску.

— Сдаюсь. И как это я проморгал? — недоумевает он. — Только и делал что брал ваши фигуры и пешки… Увлекся тактическим успехом, а о стратегии забыл. И поделом наказан! Еще одну?

— Пожалуй, — кивнул Олег. — Надо же вам дать возможность реабилитироваться в собственных глазах. Да и мальчишка засмеет. Как меня.

Блиц-турнир придумал утром Сережа.

— Чего зря время терять? Давайте примеряемся. Увидим, кто что может. По паре партий без зачета сыграем, а потом уж — серьезно, как на чемпионате мира, — уговаривал он взрослых.

Безнадежно проигрывая Олегу, Сережа в последний момент каким-то образом ухитрился залезть в пат и потом от радости долго хлопал в ладоши, аплодируя сам себе. Ведь в конце концов он выиграл эту свою первую партию у доктора физико-математических наук! А после двухчасовой упорной борьбы с Александром Павловичем охотно согласился на предложенную им ничью и пошел в кубрик заниматься с Таней испанским.

В разгар второй партии к “Семену Гарькавому” подошел катер Аксенова. Комиссар был непривычно хмурым. Оба глаза его часто моргали.

— Плохие новости, друзья, — мрачно сказал он, усаживаясь в кресло. — Одна хуже другой. Во-первых, синоптики программируют штиль на целую неделю, не меньше. Это здесь, в районе от Джорджтауна до столицы Гвианы Кайенна. А чуть севернее, за мысом, по-прежнему работает на регату слабый пассат, и мало-помалу все ваши соперники приближаются к этому тихому уголку. Плавбаза отсюда сейчас всего в сорока пяти милях, а идущий впереди других канадский катамаран “Тирд Тертл” отстает от вас всего на семнадцать миль. Правда, час назад он тоже потерял ветер, но триста семь миль, выигранных вами в первые сутки, наверстал. Да и другие теперь не на много от него отстают. Так что придется, по сути, все начинать сначала.

Он усмехнулся, поднялся с кресла и снял свой форменный жилет.

— Но ничего, — проговорил ободряюще, — все еще впереди. Не вешайте носы… Духота сегодня просто немыслимая. Вы здесь, внутри тримарана, настоящие счастливчики… Да вы не огорчайтесь, — успокаивал он экипаж. — У вас в запасе пять зачетных часов. И упрямства вам не занимать. А “Семен Гарькавый” даже “при десяти новых стартах даст форы любому паруснику. Пусть только ветерок появится. Лично меня больше огорчает третья неприятная новость: намеченный на завтра сеанс видеосвязи, к сожалению, пока откладывается. Вы будете находиться очень далеко от расчетной точки.

— Да, — спохватился Аксенов. — Есть еще одно весьма важное обстоятельство. На центральном плато Гвианы сегодня с утра разразилась песчаная буря. Дует сухой горячий ветер, который здесь, как и на побережье Африки, называют “хамсин”. Очень редкое на этом континенте, но исключительно пакостное явление природы. Не исключено, что отголоски бури дойдут и сюда, тем более, что барометр начал падать, — кивнул он на прибор, стрелка которого чуть-чуть дрожала. Посидев в рубке управления еще несколько минут, Аксенов поднялся.

— Пойду посмотрю, что делает Сережа.

Однако очень скоро Андрей Иванович вернулся.

— И Таня, и сын спят сном праведников. Будить не стал. Пусть отдыхают. Завтра непременно наведаюсь, протянул он поочередно руку обоим капитанам и стал одевать жилет.

Уже стоя на носу своего катера, Андрей Иванович вдруг замахал рукой.

— Стоп машина! Олег Викторович, а где Джек? В кубрике я его не видел…

Аксенов вернулся на тримаран. Несколько раз ласково позвал собаку, но Джек не откликнулся привычным лаем, как делал это обычно.

Стараясь не разбудить спящих, они осмотрели все закоулки в кубрике, потом в коридорах и рубке. Нашли его в душевой кабине под скамейкой. Джек лежал, спрятав голову в лапы. Аксенов принес ему баночку с водой.

Джек взглянул на хозяина тоскливыми глазами, приподнял голову, обмакнул в воду язык и пополз еще глубже под скамейку.

Было душно и как-то гнетуще тихо.

Олег открыл кран, думая, что собака хочет под душ, но Джек не вылез из своего укрытия.

— Ладно, пусть отлежится. Видимо, это от жары, — сказал Аксенов. — Ну, а мне, к сожалению, пора на плавбазу.

Проводив комиссара, они поспешили плотнее задраить за собой верхний люк — духота за стенами корпуса тримарана была нестерпимой.

— Сорок три выше нуля, — покачал головой Винденко. — А ведь уже далеко за полдень.

Они снова углубились в прерванное шахматное сражение.

В рубку поднялась Таня.

— Я не ослышалась? Мне почудился голос Андрея Ивановича. И не спала, вроде сознавала, что кто-то ходит по кубрику, что-то ищет, а глаз открыть не могу… И сейчас в затылке тяжесть, голова просто разламывается.

— Не мудрено, — ответил Александр Павлович. — Давление за час упало на пятьдесят пять миллиметров. А комиссар наш действительно был здесь. Почти час. Не захотел вас с Сережей будить.

— Сколько же это я спала? С обеда до самого вечера… Как быстро темнеет сегодня!

Олег посмотрел на часы.

— Что ты, Танюша, какой вечер? Пока только четверть пятого.

Он оторвался от шахмат, удивленно осмотрелся вокруг.

— В самом деле, Александр Павлович, темнеет. Что-то с часами, наверное. Крепко же мы с вами увлеклись!