Звезда Берсеркера - [10]

— Входи, — повторила машина.

— Может быть, лучше не надо, — в голосе Доброжизни отчетливо слышалось страдание, хотя звучал он громко и отчетливо. Сказывалась привычка: если говорить с машиной уверенно, наказание становится менее вероятным.

— Накажу, накажу, — бесстрастно прозвучал голос берсеркера.

Услышав это слово, да еще произнесенное дважды, Доброжизнь уже не сомневался, что наказание действительно приближается. Тело его, не раз испытавшее на себе изнуряющую боль, заныло. Доброжизнь открыл дверь и вошел в камеру.

Он лежал на полу, весь израненный и покрытый кровью. Тело его покрывали лохмотья — все, что осталось от странного костюма. Но в то же время он продолжал стоять в дверях. Доброжизнь охватило какое-то нереальное чувство, ему казалось, что он словно раздвоился. Его тело лежало на полу, и он смотрел на самого себя как бы извне, удивленно изучая знакомый силуэт. Он представлялся ему чем-то большим, чем привычный образ, чем-то гораздо большим. Это он, Доброжизнь, находился одновременно в двух местах. Там и здесь, он и не он…

Доброжизнь отпрянул и прислонился к двери. Он поднес руку ко рту и попытался укусить ее, позабыв, что на нем защитный костюм. Изо всех сил он принялся колотить себя облаченными в громоздкий костюм руками, пока, наконец, боль не вернула его к ощущению реальности. Панический страх медленно отступил, прояснившийся разум совладал с ним. Да, здесь, в дверях стоит он, именно он. А там, на полу — другая жизнь. Чужое тело, разъеденное, как и его собственное, жизненными силами. «Но оно хуже меня, — подумал Доброжизнь. — Там на полу — зложизнь».

Мария Хуарес, закрыв глаза, беспрестанно молилась. Металлические руки машины, холодные и безразличные, по своему усмотрению перемещали ее тело то в одну сторону, то в другую. Когда с нее сняли шлем и костюм, она вновь ощутила вес своего тела и поняла, что здесь можно дышать. Она открыла глаза и, почувствовав, что машина пытается стащить с нее и одежду, принялась отчаянно сопротивляться. Находилась она в какой-то совершенно незнакомой комнате с низким потолком в окружении нескольких человекоподобных машин. Они, столкнувшись с сопротивлением со стороны девушки, прекратили раздевать ее, а вместо этого приковали ее лодыжку цепью к стене и поспешили прочь. Ее умирающего товарища роботы бросили на пол в противоположном углу комнаты, словно он более не заслуживал того, чтобы с ним возились.

«Хемпхилл — тот мужчина на корабле с мертвенно холодным взглядом — хотел подорвать их, вспомнила Мария. — Видимо, у него ничего не вышло. Да, теперь скорого конца ждать не приходится…»

Спустя некоторое время дверь снова отворилась, и девушка, приоткрыв глаза, непонимающим взглядом следила за появившимся на пороге незнакомым бородатым человеком, одетым в странный костюм — такие носили космонавты в глубокой древности. Он застыл в дверях и некоторое время корчился, словно борясь с охватившими его мучительными чувствами. Поборов себя, человек подошел к умирающему мужчине и уставился на него. Быстрым и точным движением вошедший поднял руки и, отстегнув защелки, фиксирующие шлем, стащил его. Мария с ужасом смотрела на его дряблое, в обрамлении косматых волос и бороды лицо. Выражение лица не оставляло никаких сомнений: обладатель его — законченный идиот.

Человек положил шлем на пол, почесал свою взлохмаченную голову и попытался даже слегка пригладить волосы. Взгляд его был прикован к лежащему на полу мужчине. Ни разу он не отвел глаз, чтобы посмотреть на Марию. Девушка, напротив, не могла отвести от него взгляд. Никогда ей еще не приходилось видеть такое бесцветное лицо. Так вот что происходит с пленниками берсеркера!

И все же, все же. Марии не раз случалось видеть лица людей, подвергнутых промыванию мозгов. На ее родной планете так поступали с преступниками. Этот же человек — девушка не сомневалась в этом — чем-то отличается от них. В нем есть что-то большее, или, может быть, наоборот, меньшее — разве можно сказать что-нибудь определенное о таком лице?

Бородатый человек склонился над умирающим и, немного помедлив, прикоснулся к нему рукой. Бедняга тихонько пошевелился и, ничего не понимая, посмотрел на пришельца. Пол вокруг него был мокрым от крови.

Пришелец взял раненую руку умирающего и принялся сгибать ее с таким видом, словно он изучал, каким образом работает человеческий локоть. Умирающий мужчина стонал и слабо сопротивлялся. Внезапно пришелец выбросил вперед руки, одетые в металлические рукавицы, и схватил свою жертву за горло.

Мария не могла ни пошевелиться, ни отвести взгляда. Комната, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее поплыла перед ее глазами; все в ней словно вращалось вокруг этих закованных в железо рук.

Бородач ослабил смертельную хватку и поднялся, продолжая смотреть не распростертое у его ног тело.

— Выключено, — безразлично, будто издалека произнес он.

Вероятно, Мария пошевелилась. Бородач обратил к ней свое лицо лунатика. Глаза его, двигаясь быстро и настороженно, избегали глаз девушки, мускулы лица напряженно застыли. Пришелец двинулся к ней.

«Да он совсем молодой! — удивилась Мария, еще мальчик». Она прислонилась спиной к стене и стояла так, выжидая. Женщины на ее планете воспитывались в суровых условиях и не привыкли чуть что падать в обморок. Удивительно, но чем ближе пришелец подходил к ней, тем меньше она боялась его. Странное чувство охватило девушку. Ей показалось, что если он вдруг улыбнется, она начнет кричать и остановиться уже не сможет.