Звезда балета - [24]
– Кордебалет, кордебалет! – кричал он. – Ваша очередь! Кордебалет, пожалуйста!
– Еще уйма времени, Томми! Хотя наши уже все почти готовы! – запротестовала танцовщица Нэнси в ярко-зеленом трико, которая тоже должна была выступать вместе с Риппл. – Номер восьмой, японские жонглеры, только что закончился; затем десять минут антракта – будет играть оркестр, и только потом номер девятый – мы. Счастливый номер. Ты рада этому, Риппл? Почему ты так волнуешься и спешишь?
– Я хочу заглянуть в зрительный зал, пока мы не заняли свои места на сцене.
– Друзья в первом ряду? – улыбнулась Нэнси.
– Да, моя семья. Мама, папа и еще кое-кто собирались присутствовать здесь сегодня вечером, – едва переводя дух, ответила Риппл. – Они все приехали на этот спектакль из провинции, Им очень редко приходится бывать в Лондоне. Места у них в первом ряду, мама говорила, посредине, Я еще их не видела. Мне непременно хочется взглянуть! – Тогда пойдем.
Красная, как мак, юбка и изумрудно-зеленое трико вместе нырнули в пространство между кулисами – туда, где стучали молотки, стояли высокие зубчатые перегородки, раздавались хриплые голоса. Из-за одной перегородки слышался диалог между двумя невидимыми театральными рабочими:
– Эй, Билл!
– Ну?
– Ты не слыхал о Левисе?
– А что?
– Говорят, он нашел у Карпантье такое, что не очень-то честно было держать!
– Левис? Что же он нашел?
– Да уж кое-что нашел!
– Ну говори, в чем дело?
– Да, во время последней борьбы! Хочешь знать, что он нашел у Карпантье? У того было пять гвоздей в перчатке.
– У Карпантье?
– Да. Пять гвоздей в перчатке.
Наступила пауза, за которой последовало объяснение:
– Пять ногтей.[6]
Раздался хриплый одобрительный смех.
Риппл улыбнулась, проходя мимо. Этот анекдот она уже слышала несколько раз в последние каникулы от Джеральда, Минимуса, Ультимуса, Бенджамина и Рекса. Она знала, что услышит еще не раз если не об этом боксере и его противнике, то о двух других, если не от своих братьев, то в театре. Где мужчины, там, как видно, одни и те же остроты.
По сцене, которую теперь быстро превращали в цветущую деревню, расхаживали испачканные театральные рабочие. Некоторые из них отодвигали в сторону бутафорию и спускали вниз полотнища с изображением крашеных железных крыш деревенской улицы. Другие были поглощены сосредоточенной таинственной работой возле блоков и канатов, которые взлетали вверх, в темноту. Люди переговаривались, громко звали Альберта, Билла и Фреда, топтались в своих неуклюжих башмаках. Шум, который они производили, не доносился до зрительного зала благодаря спущенному плотному занавесу.
– Позвольте, мисс, пропустите! – живо кричали они, как железнодорожные носильщики, обходя Риппл с деревенской скамейкой, на которой Мадам предстояло разыгрывать любовную сцену с месье Н. – Позвольте, пропустите!
Высокие каблуки Риппл несмело стучали по покатым подмосткам, когда она пробиралась к занавесу.
Не все зрители, рассматривая зал во время антракта, делясь с соседями впечатлениями о последнем номере программы или блуждая взглядом по гладкому занавесу, знают, что в этом занавесе есть глазок – отверстие не больше однопенсовой монеты, в которое на них тоже смотрят те, кто занят в концерте. Стоя на переднем плане огромной, наполовину убранной Тусклой сцены, Риппл через отверстие в занавесе заглянула в зрительный зал.
Что же она увидела? Прежде всего то, что увидел бы любой зритель, посмотрев в антракте на переполненный зрительный зал. Высокое душное помещение, выдержанное в багряно-золотых тонах, с резными украшениями и лепниной, то залитыми светом, то исчезающими в клубах табачного дыма. Ряд за рядом виднелись светлые пятна – лица сидящих зрителей. Мелькали темные фигуры мужчин, которые вставали, пробирались к выходам, оглядывались в поисках своих мест, старались поскорее до них добраться, кланялись, извинялись перед теми, кому наступили на ноги и чьи колени задели. Тут и там выделялись черные платья девушек, торгующих программками, оттененные белыми пятнами передников и бумажными стопками в руках. Риппл окинула все это беглым рассеянным взглядом. Затем ее внимательный взор остановился на первом ряде кресел, как раз под ней.
А, вот они! Да, вот небольшая группа ее родных. Как странно видеть мать здесь, в Лондоне, в театре – это тоже одно из волшебных событий сказочного вечера! Там сидела ее мать в своем хорошо знакомом черном платье, в темном меховом палантине. На шее ее блестела нитка жемчуга. Она высоко держала седеющую голову, и глаза ее были устремлены прямо на занавес, на то место, откуда ее дочь смотрела сверху на нее. Комок подступил к горлу Риппл, когда она заметила, что хотя лицо матери было спокойным, но руки ее судорожно сжимали программку.
«Она волнуется, как и я, – догадалась Риппл, – так как ей предстоит увидеть меня на сцене. Она все время чувствует себя так, как если бы выступала сама».
Рядом с матерью Риппл увидела отца. Он, очевидно, только что постригся и причесался у своего постоянного парикмахера и смотрел теперь на ложу у самой сцены, где в чьих-то руках томно покачивался большой желтый веер из перьев. Рядом с майором Мередитом виднелось похожее на печеное яблоко лицо миссис Тремм – той добродушной вдовы, которая присматривала за Риппл последние три года.
Весь Сосновск потрясен захватом Вали в заложницы и арестом Недельского. Вале бы немножко прийти в себя, но, как можно отдохнуть, когда впереди свадьба, беременность и поиск сокровищ, которые спрятал в своем имении старый граф.
Детектив. О женщинах и для женщин. Героиням предстоит пройти через лабиринт кошмаров и выйти из него.
Они из двух разных миров. Он живет в богатом доме, а она проводит большую часть своего времени в конюшнях, помогая отцу дрессировать лошадей. Фактически, Саванне всегда было комфортнее, когда вокруг были лошади, а не мальчики. Особенно парни как Джек Гудвин - самодовольный, популярный и совершенно не её уровня. Она знает правила: не сходиться ни с кем из персонала и из семьи Гудвинов. Но для Джека нет границ. С мечтой стать наездницей на скачках, Саванна тоже не совсем готова следовать правилам. Она не позволит никому сказать, что девушка не может стать жокеем.
Лариса Шкатула – автор 29 романов, опубликованных издательствами "Эксмо" и "АСТ" в жанрах историко-приключенческий и любовный роман. Новая книга автора "Брачные танцы на пепелище" о молодых медиках в современной провинции. В романе две героини – условные "Принцесса " и "Золушка", но переоценка ценностей в водовороте событий: распад семьи, нечаянная любовь и стихийное бедствие делают их совсем другими. Лучше ли? Счастливее ли?
Из всех сокровищ, знание всех драгоценнее, потому что оно не может быть ни похищено, ни потеряно, ни истреблено. Индийское изречение. Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.