Звезда Альтаир - [14]
— Позови твоего хозяина, — приказал Вяткин. — Пусть идет сюда и поживее, я от имени пристава с ним поговорю.
Это сразу отрезвило рябого. Он разогнул плечи, распрямился:
— У Котуре нет и не может быть хозяина, — гордо заявил он. — Котуре — сам хозяин. Эй! — крикнул он в глубину двора. — Ступай сюда! Мы с тюраджаном говорить с тобою будем.
Из-за угла вывернулся одетый в рваный халат младший мударрис медресе Кули-Датхо Джурулло-ходжа. Он низко поклонился и льстиво заговорил:
— Я приветствую вас, господин пристав! Ваше лицо мне знакомо: приятное память человеческая всегда удерживает долго.
— Мне ваше лицо тоже очень знакомо, имам Джурулло. Вы, что же, переменили ремесло и теперь содержите это заведение? Я приказываю вам немедленно вернуть имущество иностранца, иначе вынужден буду опечатать и закрыть ваш притон как работающий вопреки закону, который запрещает курение анаши и опия.
— Господин пристав! — взмолился Джурулло, понимая, что мазанка, полная накурившихся клиентов, ни в каких свидетельских показаниях не нуждается, и он может быть тотчас же подвергнут аресту. Он оценил обстановку и запросил пощады:
— Господин пристав, господин пристав! Не губите мою душу, спасите мое доброе имя! Я весь век буду вашим должником и буду молить за вас всевышнего! Дело в том, что имущество этого бродяги находится не здесь, я всего только жалкий слуга и исполнитель воли великого.
— Кто же этот великий? Веди меня к нему!
— Что вы! Разве это возможно! Я мигом сбегаю и принесу вещи.
— Нет. Веди. Иначе я сам навещу муллу Исамуддина в его медресе.
Окончательно перепугавшийся Джурулло почел за благо переложить всю вину на плечи своего патрона, предоставив ему самому выкручиваться как он знает. И повел Вяткина по давно знакомой тому дороге в прекрасный сад с восьмиугольным хаузом и мраморным фонтаном.
Они подошли к воротам.
— Я сперва пойду один, — попросил Джурулло, — у моего господина гости, и ему будет неудобно, если вы станете с ним говорить при всех.
— А почему я должен считаться с удобствами тех, кто грабит бедных людей? Нет уж, если мы пришли, то и войдем вместе.
— Ну, господин! Я вас очень прошу. Я сам могу взять его имущество и вынести так, что никто ни о чем не догадается.
— Он уйдет, он уйдет, не отпускайте его, господин мой! — умолял тимурид и хватал Джурулло за полы халата, загораживая дорогу.
— Пусть идет, — решил Вяткин. — У меня есть револьвер, и я могу пустить его в ход, если он попытается скрыться. Вот я встану здесь и буду смотреть, как он войдет в дом и что станет там делать. — Василий Лаврентьевич, опустив правую руку в карман, встал у окна.
Через окно был виден дворик, хауз и длинная мраморная терраса дома. На террасе, за дастарханом, сидели гости Исамуддина — молодые турки в алых фесках с черными кистями и одетый в восточное платье иностранец. Джурулло-ходжа отозвал муллу Исамуддина в сторонку и что-то жарко ему зашептал, жестикулируя и наклоняясь к уху хозяина. Тот сперва возражал, но потом кивнул головою. Джурулло опрометью кинулся во второй двор, схватил там какой-то узел и вернулся на улицу, где его ожидали Вяткин и рябой тимурид. Он скверно заругался и со злобою кинул тимуриду его вещи.
Тот с радостью прижал к себе грязные тряпки и принялся осматривать полы халата. Все на месте! Документы целы.
Глава IV
Венчались Вяткины в Покровской церкви. Присутствовали при церемонии только самые близкие родственники. Генеральша прислала невесте букет оранжерейных цветов и корзинку деликатесов собственной кухни. Клавдия Афанасьевна подарила подвенечное платье. Приехал отец Лизы и привез ей белые туфли и оставшийся от матери беличий салоп, довольно старый уже, но еще целый.
В день свадьбы пришел к другу Абу-Саид Магзум и позвал его на свой айван. Увел его в самый темный угол, развязал принесенный узелок. В нем оказалась шкатулочка; Абу-Саид Магзум подал ее Вяткину.
— Василь-ака, — сказал он, — вы истратили на покупку документов для квартала Заргарон все деньги, припасенные на свадьбу. Ювелиры просят вас принять от них недорогой убор для невесты. А завтра мы всем кварталом будем праздновать вашу свадьбу. Келин всем очень нравится красотой и скромностью. Все это просил вам сказать от имени махалли Бобо-Яр Мулла.
Вяткин обнял Абу-Саида Магзума. Он открыл шкатулку и удивился: в ней лежали кольца и серьги, тиллякоши и браслеты, ожерелья и цепочки, подвески к косам и пуговицы, — словом, все, что полагается для восточной невесты. Василий Лаврентьевич вынул из сундучка две сережки и два серебряных, с бирюзой, колечка, закрыл сундучок и попросил друга унести подарок к себе, до времени.
… С полудня звучали карнаи, сурнаи тонко выводили мелодии. Два приглашенных певца пели старинные макомы. Цех хальваи — кондитеров приготовил самые лучшие сорта халвы с миндалем, сорта лавзи и пашмак — в виде моточков белого шелка. Конфеты пичак в виде белых подушечек и круглые — кандалат, с жареной горошинкой в середине. На скатертях красовалась халва с семенами кунжута и всякая другая снедь из сахара и мыльного корня. На славу поработали и повара, потрудившиеся над горами плова и шашлыков, грудами вареной баранины, разливанными морями жирной шурпы и тысячами пирожков.
Прадед автора книги, Алексей Михайлович Савенков, эмигрировал в начале прошлого века в Италию и после революции остался там навсегда, в безвестности для родных. Семейные предания приобретают другие масштабы, когда потомки неожиданно узнали, что Алексей после ареста был отправлен Российской империей на Запад в качестве тайного агента Охранки. Упорные поиски автора пролили свет на деятельность прадеда среди эсэров до роспуска; Заграничной агентуры в 1917 г. и на его дальнейшую жизнь. В приложении даются редкий очерк «Русская тайная полиция в Италии» (1924) Алексея Колосова, соседа героя книги по итальянской колонии эсэров, а также воспоминания о ней писателей Бориса Зайцева и Михаила Осоргина.
Кто она — секс-символ или невинное дитя? Глупая блондинка или трагическая одиночка? Талантливая актриса или ловкая интриганка? Короткая жизнь Мэрилин — сплошная череда вопросов. В чем причина ее психической нестабильности?
На основе документальных источников раскрывается малоизученная страница всенародной борьбы в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны — деятельность партизанских оружейников. Рассчитана на массового читателя.
Среди деятелей советской культуры, науки и техники выделяется образ Г. М. Кржижановского — старейшего большевика, ближайшего друга Владимира Ильича Ленина, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», автора «Варшавянки», председателя ГОЭЛРО, первого председателя Госплана, крупнейшего деятеля электрификации нашей страны, выдающегося ученогонэнергетика и одного из самых выдающихся организаторов (советской науки. Его жизни и творчеству посвящена книга Ю. Н. Флаксермана, который работал под непосредственным руководством Г.
Дневник, который Сергей Прокофьев вел на протяжении двадцати шести лет, составляют два тома текста (свыше 1500 страниц!), охватывающих русский (1907-1918) и зарубежный (1918-1933) периоды жизни композитора. Третий том - "фотоальбом" из архивов семьи, включающий редкие и ранее не публиковавшиеся снимки. Дневник написан по-прокофьевски искрометно, живо, иронично и читается как увлекательный роман. Прокофьев-литератор, как и Прокофьев-композитор, порой парадоксален и беспощаден в оценках, однако всегда интересен и непредсказуем.
Билл Каннингем — легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. В этой автобиографической книге он рассказывает о своих первых шагах в городе свободы и гламура, о Золотом веке высокой моды и о пути к высотам модного олимпа.