Звезда Аделаида - 2 - [18]

- Хватит, Поттер, из вас слова сыплются как плоды со спелого орешника. Я вас - про волшебные палочки, а вы мне целую волыну рассказали. И не «багрецового», а багряного, а попросту говоря - багрец. Не мне же учить вас языку вашему, на время ставшему родным - языку х`васынскх`, ваших прежних хозяев. Уж извините, никак не могу назвать их «благородными».

- Да-да, Сх`е-вэ-ру-у-с-с, благородный рим-ла-нх`ын-ин. Ой, я опять неправильно говорю, я знаю, но не могу выговорить. Но я обязательно научусь, я же ещё не взрослый.

- Ну, в каком-то отношении вы, как были ребёнком, так и остались. Я имею в виду, конечно, по вашим рассказам, - поспешно добавил Северус.

Про себя он обложил себя матом - ведь чуть было не проговорился о том, чего Поттеру покуда знать не нужно. Вот научится заново английскому, тогда и поговорить можно будет по-человечески, как с равным, свободным, по-видимому, неиспорченным рабскими привычками, только туповатым… пока юношей.

Однако он заговорил с Поттером о необходимом:

- Но ведь со смертью Волдеморта вы вернули себе утраченные года, вы знаете об этом?

- Не-э-т. Я помню, была жуть, какая боль во всём теле, и моя рука… как будто стала длиньше.

- Длиннее, Поттер, длиннее. Повторяю, не мне же вас обучать языку х`васынскх`. И, да, вы выросли весь целиком. Вы из необрезанного подростка превратились в юношу, которому давно пора жениться и обзаводиться семейством. Только, хорошо, если мы поговорим об этом позже, когда вы выучите либо родной язык, либо ла-тынь. Это необходимо для того, чтобы мы могли разговаривать, как равные.

- А разве мы с тобой, благородный хозяин, можем быть когда-то равными? - наивно удивился Гарри.

Разговорами о семье Поттера Снейп только витиевато передал смысл произошедшего с Поттером взросления в понятной ему терминологии - об обрезанных и ещё нет, о том, кому уже даётся девица в жёны, но кому нет.

- Но мне пора заняться Квотриусом - он хочет знать, о чём мы говорили, а вашего… здешнего, подразумеваю я, языка не разумеет.

Но только здешнего. Вот выучитесь говорить на родном, и Квотриус вас тотчас поймёт, -пригрозил Северус.

- Квотриус, возлюбленный мой, звезда моя путеводная, я так безумно сожалею о ране твоей, коя не дозволит нам любить друга ещё несколько долгих дней.

Но буду со старанием молиться твоим богам - всевладыке Юпитеру - Громовержцу, Венере Светлокудрой и Амурусу, Стреляющему Метко, как… и ты поклялся перед моим поединком с вождём этого племени гвасинг, дабы рана твоя затягивалась быстрее и прочнее.

Глава 6.

Наконец, раздался долгожданный звук рога - побудка, а через несколько минут - оправка по сигналу всё того же инструмента - Северус уже привык оправляться вместе с легионерами, по громким, трубным сигналам, как всегда, вместе с шеренгой, в сухой овраг, где этой ночью Тх`ом стал одержим Волдемортом и окончательно разругался с Гарри, покинув его и отправившись «убивать, убивать, убивать, убивать, убива-а-а-ть!» И убил ведь, вот зараза, этот Том!

Тут же, возле дерева над оврагом, нашли распростёртое тело дозорного, который умер во сне - счастливчик. Но эта странная смерть и ранение младшего сына военачальника, о котором сказал его старший сводный брат, переполошили весь лагерь.

Фемоклий Руоднэ лежал, раскинув руки и глядя невидящими мёртвыми глазами в пасмурное небо. Солдаты же знали, что так, без единого повреждения на теле, убивают только братья - чародеи. Простите уж, боги, если от вас сила сия в них, но хорошо бы отдать братьёв обоих на корм демонам и ламиям!

Подозрение пало на раненого Квотриуса - кому же, как не ему, единственному раненому за весёлую ночку в относительно спокойном лагере, было убить легионера, такого же полукровку, как он сам. Видно, что-то не поделили, а, может, этот мужеложец Квотриус, неудовлетворённый братом, выйдя по нужде, полез спьяну целоваться, да обниматься с дозорным. Тот и ранил Квотриуса потому, как друзья убитого говорили, что никогда тот не спал с мужчинами, разве что любил баловаться с мальчиками в термах, но это ведь не в счёт, не в зачёт, и не в вину ему, безгрешному.

Значит, решили все, рана у Квотриуса от гладиуса Фемоклия, но тут… внезапно встрял старший брат Снепиус Северус Малефиций. Он предоставил группе легионеров кинжал, подобранный им после гибели Волдеморта. На него, как на неодушевлённую железяку, заклинания не подействовали. Старший сын и наследник военачальника заявил, что именно этим варварским оружием и была нанесена рана брату его - бастарду Снепиусу Квотриусу Малефицию, официально принятому в семью Снепиусов, в род Тогениусов, и признано было отцовство военачальника над сыном - бастардом его с соизволения сына Малефиция, Северуса законнорожденного.

Но один из солдат, оказывается, стороживший лежбище рабов, а на самом деле всю ночь жравший баранину и наливавшийся ышке бяха, сказал, что никто из его «подопечных» говорящих скотов не просыпался ночью. Все они устали и были вымотаны страшными событиями, обрушившимися на них в течение долгого дня, слишком долгого и насыщенного вовсе.

Ещё бы - все женщины и некоторые совсем молодые мужчины, ещё не ставшие воинами, были жестоко изнасилованы. Дети напуганы до колик судьбой матерей, отцов и младшеньких братьев и сестёр, которых зверски убили, размозжив им головы. Бывшие воины устали от сражения и были все поголовно в различной степени изранены, только к излишнему озверению благородных хозяев, кое не оставляло тем ничего иного, нежели пить и иметь для любителей молодых мужчин - воинов пятнадцатилетних и женщин, кто кому больше придётся по вкусу. А по вкусу приходились все, самки и самцы гвасинг, коим не исполнилось ещё восемнадцати. Таковыми были зверские обычаи завоевателей.