Звери скального храма - [42]

Теперь все должно быть проще. И по памяти он попытался сначала вызвать образ знакомого ему предмета.

Общая картина возникла без труда. А главным было то, что новая голограмма полностью помещалась в фокусе его внимания.

Он успевал, прорисовывая детали, обойти всю конструкцию и, возвращаясь к началу, заставал эти детали на месте. Память послушно удерживала голограммный образ.

Когда детализация была закончена и картинка прочно утвердилась в его сознании без изменений, ему, создавшему этот образ, даже стало казаться, что зонтик настоящий.

Особенно это ощущение усилилось после того, как он, отвернувшись в сторону и некоторое время глядя вдаль, постарался как бы забыть о том, что им было сейчас сделано.

О необходимости этого действия ему подсказало интуитивное чувство, и уже потом, осмысливая его, Стефан понял, в чем тут дело, хотя все было, конечно, и так предельно ясно.

Ведь как бы ни был совершенен его рисунок, Стефан все равно знал (себя ведь не обманешь), что им создано всего лишь изображение, а не вещь, и это могло быть непреодолимым барьером для достижения цели.

Отвернувшись и посмотрев вдаль, он отвлекся от того, чем был занят минуту назад. Когда же вновь глянул в первоначальном направлении, то увидел зонтик и воспринял его сразу как реальную вещь.

Тем более что в этот момент, находясь прямо перед ним, зонтик падал. И естественным, непроизвольным движением руки Стефан схватил его, ощутив в ладони прохладу и твердость пластиковой ручки.

Не задумываясь далее о том, откуда здесь взялся зонтик, он просто положил его на плечо таким образом, чтобы широко раскрытый купол стал преградой для солнечных лучей. И в тот же момент легкое дуновение прохлады освежило его лицо и грудь.

Да, это была тень, и Стефан был в ней. Но что больше всего поразило путника, так это то, что теперь он мог смотреть на свет солнца и видеть его сквозь заслон, образующий тень.

Создавалось впечатление, что эта преграда представляет собой какой-то световой фильтр, сквозь который ему даже было видно, что свет — это не однородный поток, а множество длинных светящихся нитей, которые, будучи сгруппированы пучками, расходятся во все стороны.

Пространство же между ними заполняется просто их отсветами.

— Как интересно, — подумал Стефан, — и, заняв такое положение, при котором бы его взгляд находился между этими пучками, он, продолжая смотреть на солнце, убрал в сторону зонт.

Да, получилось так, как он и предполагал. Спокойно и непринужденно его осознание проникало в глубь солнечного света, и эта яркость совершенно не тревожила Стефана.

Однако чувствовалось, что вместе с опускающимся солнцем перемещаются, меняя свое положение, и лучи. А когда один из них уже достаточно близко подошел к центру его взгляда, Стефан, вернув зонт в защитное положение, снова ощутил себя накрытым тенью.

Первый опыт был удачно завершен, и уверенность в своих силах ровным теплом растеклась по его сознанию.

В это время багряный край заходящего солнца, уже коснувшись линии горизонта, стал быстро заползать за него. Сумерки деловито захватывали пространство.

И тут Стефан почувствовал, что ему придется создавать новую тень, так как, откуда ни возьмись, на него набросились несметные полчища комаров.

Пытаясь избавиться от них размахиванием рук, он вскоре осознал бесполезность этих действий и решил спрятаться в тени запаха.

Ему вспомнилось, как приходилось спасаться от комаров по ночам, когда он со своими друзьями совершал походы по горным маршрутам Северного Кавказа.

Тогда они специально подбрасывали в костер хвойные ветки, которые давали много дыма и терпкого запаха, отпугивающих этих злобных насекомых.

Живо воспроизведя картину их ночного лагеря, Стефан не только сумел вспомнить ее, но и в его сознании ожили даже такие мельчайшие детали, которые в своем обычном состоянии сознания он не помнил.

Например, совершенно отчетливо Стефан увидел, как ночью, у подножия Фишта, когда в костер подбросили очередную еловую ветку, внутри пламени раздался сильный треск, и вверх взметнулся каскад искр.

А одна, выделившись из общего потока, довольно долго, опускаясь по дуге, висела в воздухе, пока, наконец, не погасла. Он еще подумал тогда:

— Как бы не наделать пожара.

И вот теперь этот кадр, почему-то зациклившись, вновь и вновь повторяя дугу летящей искры, прочно удерживал его сознание в прошлом.

Реальность происходящего увеличивало еще и то, что им явственно ощущался не только жар от костра, но и резкий смолянистый запах от горевших еловых лап.

Вторым вниманием, которое наблюдало эту сценку со стороны, Стефан увидел, что его образ действует безотказно, и комары действительно прекратили свои кровожадные атаки.

Но как только он вывел себя из прошлого, то, к своему большому разочарованию, вновь услышал приближающийся нудный писк.

Стало ясно, что образ действовал лишь тогда, когда его реально представляли. Тут Стефану пришла мысль о том, что можно создать и другую тень.

Тень холода. Ведь зимой комаров нет, потому что они боятся мороза, и откликаются своими жизнелюбивыми устремлениями лишь на тепло.

— Значит, если я стану в тень холода, комары не почувствуют моего живого тепла, а следовательно, я буду избавлен от их нахальных притязаний.