Звери и люди - [11]

На душе было тяжело, голова разрывалась от мыслей, сомнений и обид, так что я старалась вообще не думать. Конечно, рано или поздно мне придется спуститься, вернуться в бассейн, но… уж лучше поздно! Тогда, быть может, будет легче.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я услышала шаги. Это было странно — то, что присутствие человека я почувствовала позже, чем услышала его. Но аура была невраждебная, знакомая, хотя я и не могла вспомнить, кто это.

Я предпочла не оборачиваться, просто буркнула:

— Вали отсюда, а то порву.

— Не порвешь, — отозвался холодный, усталый голос. — Мы с тобой в этом похожи: обе уходим ото всех, когда нам плохо.

Вот теперь я обернулась, заинтригованная. Возле выхода на крышу стояла молодая человеческая самка, с ног до головы затянутая в черное. Темный цвет подчеркивал тонкие линии и необычную бледность ее лица, в котором невозможно было прочитать что-либо.

— Ты ведь Лита, так?

Мы встречались раньше, но почти не разговаривали, даже когда я спасла ей жизнь на том острове. Да и о чем нам болтать? Она всегда была с Каролем, отвечала за него, следила за ним, так что мы и не могли пересечься.

— Да.

— Я не знала, что ты здесь.

— Тебя не предупредили. Не знаю, почему. Но ты могла бы догадаться, что я буду участвовать в задании, ведь Кароль — мой зверь.

Все-таки у нее очень странная аура… Сильная, самая сильная из всех, что я видела, но вместе с тем почти не заметная. В присутствии этой самки я чувствовала себя неуютно.

— Ты искала меня?

— Нет, — Лита подошла ближе, тоже облокотилась на перила. На меня она не смотрела, она смотрела на море. — Я просто люблю такие места. Они успокаивают. Ты ведь тоже чувствуешь это!

— С чего ты взяла, что мне нужно успокоение? — вызывающе поинтересовалась я.

— Потому что ты плачешь, — просто сказала она. — Это очень необычно… Кароль не может плакать, этой способности ему не досталось.

Я понимала, что должна бы смутиться, что меня застали в таком состоянии. Но Лита всем своим видом давала понять, что это не ее дело; лучшей реакции быть не могло.

Некоторое время мы обе молчали. Я иногда косилась на нее, ожидая, что она заговорит. Ведь люди болтливы! Но она словно и не замечала моего присутствия.

Забавно… Я думала, что эта самка будет раздражать меня больше, чем остальные, потому что она лишила меня возможности включить в свою стаю Кароля. Но теперь, при встрече, я была скорее изумлена, чем раздражена. Я начинала понимать, почему Кароль выбрал ее.

Так что оказалось, что из нас двоих молчание не могу хранить я:

— Разве тебя не беспокоит то, что с ним происходит?

— Беспокоит, поэтому я здесь.

— Но ты… Ты не плачешь, не похоже, что ты в отчаянии!

Она наконец перевела взгляд на меня. Тут я впервые поняла, что серые глаза не спокойны, они просто непроницаемы.

— Я не в отчаянии. Он вернется.

Она сказала это так твердо, что я невольно поверила… и разозлилась на себя за это.

— Ты что, тоже будешь просить меня, чтоб я его не убивала?

— Нет. Это не зависит от тебя, это зависит только от него. Он вернется.

Вот теперь я и поняла, какой должна быть настоящая смотрительница. Даже Алексей не дотягивал до нее, про Викторию и говорить не стоит. Для того, чтобы направлять нас, нужна сильная воля, а у Литы это было. Хотя стоит ли удивляться тому, что к Каролю приставили лучшую?

Или… или это Кароль сделал ее лучшей?

Я разозлилась еще больше, хоть и не показала этого. Мне захотелось, чтобы она сорвалась, разрыдалась, показала, что она сломлена внутри. А для этого надо бить по самому больному — по извращенности, неправильности связи, существующей между ней и Каролем.

— Раз уж ты здесь… Я спрошу, давно хотела… Почему вы двое вместе?

— Потому что я смотрительница, а он мой подопечный.

— Не увиливай, ты знаешь, о чем я!

— Я и не увиливаю, — пожала плечами она. — В принципе, я не обязана тебе отвечать, но тебе сегодня и так досталось от людей. Мы вместе, потому что нам это нравится. Во всех смыслах. Мы нужны друг другу, вот и все.

— Это ненормально…

— Как и само существование Кароля, и твое тоже. Таких, как вы, больше нет в природе. Но все равно, вы люди, пусть и отчасти.

— Кароль — может быть, но я — точно нет! — заявила я.

— Тогда почему ты плачешь сейчас?

Я закусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего. Эта самка проницательна, с ней надо поосторожней. А впрочем… Что если она сможет мне помочь?

— Я не знаю…. Почему я плачу сейчас?

Я спросила и тут же пожалела об этом. Ведь какой дурацкий вопрос! Хоть бы она ничего не ответила, хоть бы посмеялась надо мной! И замнем тему…

Она не рассмеялась:

— Потому что тебя обидели, к тебе отнеслись несправедливо. Не смотри так удивленно, я была там.

— Почему я тебя не видела?

— Потому что я не хотела, чтоб меня видели. Ты не животное на сто процентов, хоть ты и отличаешься от Кароля. Ева… не обижайся на своего смотрителя.

— С чего ты взяла, что я на него обижаюсь?

Черт! Почему она распознает мои эмоции раньше, чем я сама?!

— Ну, я бы на твоем месте обиделась. Ты кое-что должна знать… Водяной, то есть, Алексей когда-то входил в тот отряд, с которым ты теперь работаешь. Потом, в результате несчастного случая, он потерял ногу и вынужден был уйти. Если бы ему не дали работу смотрителя, он бы расстался с морем навсегда. Теперь он оказался между двух огней: между своими старыми друзьями и тобой, его подопечной. Он не знает, на чью сторону стать.