Зверь - [5]

— Как только Кэнди уедет, я свалю, — предупредил отец. — Я вернусь в

воскресенье. Скажи им, что видела меня утром, или другое подобное дерьмо.

Я кивнула.

— Да, сэр.

Я впилась своими острыми ногтями в ладони. Было так... очень... чертовски важно,

чтобы я не выглядела слишком счастливой от этого, или он остался бы просто мне назло.

Мне было необходимо знать, что он уедет. Мы повеселимся без него. У нас не было

выходных без отца уже несколько месяцев.

Он кивнул, повернулся и вышел из комнаты, затопав вниз по лестнице.

Прежде чем присоединиться к ним внизу, я села на край своей кровати, дрожа и едва

не рыдая. Я не знала, что будет во вторник: очередной приступ страха или свобода.

Глава 2

Во вторник утром я проснулась от того, что отец тряс меня за плечо, и я знала, что у

меня в запасе лишь две минуты на то, чтобы успеть собраться.

Он выглядел полностью собранным, а его брови были приподняты в насмешливом

вызове.

Я даже не дождалась, когда за ним закроется дверь, сразу помчалась к своему

шкафу, на ходу стаскивая с себя тонкую майку, в которой спала.

Заставляя свое тело проснуться, чтобы пальцы двигались проворнее, я теряла

драгоценные секунды, пока доставала бюстгальтер. Времени на то, чтобы сменить

пижамные трусики-шортики, не было. Я буквально сдернула с вешалки платье, которое

выбрала в понедельник, и натянула его через голову.

Босиком я понеслась по лестнице, несколько раз споткнувшись и хватаясь за перила,

чтобы предотвратить падение. Последнее, что мне было нужно, — это подвернуть

лодыжку.

У меня едва хватило времени схватить сумку, которую я оставила в шкафу в

прихожей, до того, как отец успел выехать из гаража, и осторожно открыть дверь, чтобы

запрыгнуть в машину, пока папаша не проехался колесами мне по ногам в предрассветных

утренних лучах.

8

У моего отца был белый грузовик с логотипом его фирмы — «Лоу Корп.: сервис,

который заботится» — на обеих дверях и задней панели. Отец говорил, что грузовик был

его лицом, который он демонстрировал миру, и в этом вопросе он был фанатичен.

Каждое утро понедельника он загонял его на профессиональную автомойку, и

каждый четверг он протирал диски, когда заправлял бензин. Каждый вечер, как бы поздно

он не возвращался домой, я прислушивалась, когда же откроется дверь гаража, а затем,

понурившись, послушно шла пылесосить салон.

Однажды, когда я попыталась пропустить ежедневную уборку с пылесосом, он

избил меня проводом так, что пошла кровь.

Я поежилась.

Я ненавидела эту машину.

Даже когда мы медленно доехали до кампуса, это ощущалось как трюк.

Мой день начался за три часа до того, как открылось одно из зданий, и от этого было

еще хуже.

Здесь не было места, где я могла бы посидеть или свернуться калачиком, чтобы

подремать. Я планировала сделать это в библиотеке. Мне следовало знать, что она не

откроется раньше девяти.

Одно небольшое здание действительно открывалось в восемь, но когда я двинулась

туда с другими студентами с заспанными глазами, то быстро поняла, что это было место,

где они собирались на утренние занятия, и именно для этого его и открыли.

Ни открытых офисов, ни студенческих аудиторий, ни торговых автоматов.

Прошло два часа, а я уже выпила свою бутылку воды, поэтому мне пришлось

отправиться наполнить ее в фонтанчике, затем я заглянула в туалет, но когда дело было

сделано, я ушла. Все классы были заполнены студентами. На меня начали странно

поглядывать.

Поэтому я вышла наружу к холодным каменным скамейкам, от которых у меня

затекала задница.

Я съела половину своей еды, но не двинулась с места: сначала было слишком темно,

сейчас чертовски неудобно, и у меня все еще было в запасе десять часов пребывания на

территории кампуса.

Возможно, мой отец и не должен был делать ничего сверх того, что уже делал,

чтобы я чувствовала себя полной дурой. Держу пари, что он тоже это знал.

Если бы он был таким отцом, образ которого пытался создать, то проехался бы по

первым вызовам и высадил бы меня у университетского городка в девять или в десять, а

не в шесть гребаных утра. У него было много свободного времени в течение дня, ведь он

регулярно возвращался домой, чтобы накуриться, вздремнуть или просто проверить меня.

К тому времени, когда я добралась до учебного центра, я еле волочила ноги, живот

урчал, а в голове пульсировала сильная боль.

Я ждала приблизительно десять минут, пока снова наполняла бутылку водой. Мне не

хотелось появляться там ровно в девять, это был не тот способ, которым ты мог

понравиться профессору.

Но когда я вошла и быстро просканировала учебный класс, то поняла, что

совершила ужасную ошибку.

Никто из присутствующих, что сидели за столами или на диванах, не был

значительно старше меня.

Как же я сразу не догадалась, что у колледжа не было достаточно средств, чтобы

оплачивать дополнительные рабочие часы профессорам.

Просто... студенты.

Другие студенты.

Я хотела развернуться и убраться оттуда, но я будто приросла к месту. Мышцы моих