Зверь милосердия - [35]

Поэтому, когда Алиса сказала «алло», я промолчал. По одному слову трудно определить, прикладывалась она уже к бутылке или нет. Я плотно прижал трубку к уху, чтобы Рыжик не мог услышать её голос, и начал считать до двадцати — примерно столько времени требуется человеку, чтобы понять, что ему не ответят. Я досчитал до девяти, после чего снова послышался голос Алисы — трезвый и слегка недоумевающий:

— Клайд?

Клайд. Снова молчание, затем легкий щелчок положенной на рычаг трубки. Не знаю, какое выражение было у меня на лице, но я был рад, что стою к Рыжику спиной. Я продолжал прижимать трубку к уху. Потом, положив ее, сказал, притворяясь слегка огорченным:

— Не отвечает. Наверное, отправилась по магазинам. Потом попробую ещё раз.

Я сел. Мне было необходимо сесть. Я не знал никого по имени Клайд, но Алиса знала и ожидала его звонка. Означало ли это короткое слово именно то, чего мне следовало опасаться? А что ещё оно могло означать? Возможно, конечно, существовала какая-нибудь вполне невинная подоплека её вопроса, и в голову мне пришло несколько объяснений, но ни в одно из них не верилось.

Я полностью доверял Алисе. В мою душу ни разу не закрадывалось подозрение в её неверности. Я признавал, что у неё есть порок — пьянство, хотя предпочитал называть это более благозвучным словом «болезнь».

Мне никогда не приходило в голову, что длительное пьянство приводит не только к физической, но и к моральной деградации…

Я с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться с места и не помчаться домой к Алисе для немедленного выяснения всех обстоятельств.

Но приходилось ждать. Сейчас было небезопасно возвращаться домой. Я мог совершить поступок, о котором впоследствии пожалею. Мог убить её или попытаться отыскать и убить Клайда. Будь он проклят, этот Клайд, кем бы он ни был! Будь проклята его душа! Если Алиса спит с кем-нибудь на стороне, я не ручаюсь за себя. К вечеру я немного успокоюсь, свыкнусь с этой мыслью и смогу вести себя более цивилизованно. Не стоит ожидать чуда, надеяться, что имя Клайд она произнесла в совершенно иной связи. Я уже знаю правду. Может, дело было в интонации. «Клайд?» Женщины не произносят имя мужчины так, если они не… Тон её голоса был определенно заговорщическим.

Если то, чего я страшусь, факт, нам надо обсудить, что делать дальше, без рукоприкладства, потому что бить её я не желаю. Наверное, я все-таки не совсем нормальный, если до сих пор люблю ее. Предположим, я прощу ее. Только захочет ли она этого? Согласится ли она тогда показаться врачу, чтобы ей объяснили причину её морального падения и вылечили от алкоголизма? Может ли добро стать результатом зла? И смогу ли я простить ее, если всю жизнь меня будет преследовать мысль об этом Клайде, прикасающемся к её телу, целующем её груди… Боже, избавь меня от этих мыслей!

В дежурку заглянул Кармоди:

— Ребята, вас желает видеть кэп.

Мы вошли в кабинет капитана. Он курил, откинувшись на спинку кресла, и жестом предложил нам сесть.

— Рыжик рассказал тебе об ограблении, Фрэнк? — спросил он и, когда я кивнул, продолжил: — Хорошо. Но похоже, нас это дело не коснется, они уже не в Тусоне и сейчас как будто двигаются в сторону Финикса.

— Откуда это вам известно, кэп? — спросил Рыжик.

— Я только что разговаривал с шерифом. Один из его парней был на заправке на Оракл-роуд. Около часа назад туда заезжала машина с водителем и пассажиром, внешность которых на сто процентов соответствовала описанию. Они двигались на север. Полицейский патруль под поджидает их близ Флоренса.

— Худо, — сказал Рыжик и, когда кэп вопросительно посмотрел на него, ухмыльнулся и добавил: — Я имею в виду не грабителей, а нас. Теперь все лавры достанутся полиции штата. Зачем вы нас вызвали, кэп?

— Так, ничего существенного. Просто у меня выдалась свободная минутка, и я решил ещё раз потолковать с вами о деле Стиффлера. Шеф не слезает с меня. — Повернувшись в кресле, он ткнул в меня указательным пальцем: — Фрэнк, выкинь из головы свои нелепые подозрения насчет Медли. Теперь, когда я лично побеседовал с ним я запрещаю тебе тревожить его. Понятно?

— Понятно, ответил я.

— Отлично. Мы тщательно изучили все обстоятельства относящиеся к жизни Стиффлера здесь и в Мехико. Он чист, у него не было врагов, никто не получал выгоды от его смерти. На мой взгляд, это элементарное убийство с целью грабежа. Согласен, не совсем понятно, почему он был убит во дворике Джона Медли или, что более вероятно, перенесен туда, хотя и этому можно найти объяснение. Например, его убили где-нибудь в переулке, но там труп обнаружили бы слишком быстро, возможно, до того, как убийца, не имевший автомобиля, мог скрыться из опасного района. Поэтому он и перетащил тело в уединенное место.

— Или же, — сказал Рыжик, — его прикончили в машине, если он попросил кого-нибудь подвезти его. А во дворик Медли труп подбросили потому, что покойника там не обнаружили бы до утра.

Кэп согласно кивнул:

— Такой или похожие варианты вполне возможны.

Я сидел и думал, что Алиса, видимо, уже сообразила, что звонить мог и я. Если так, то сейчас, когда с её губ сорвалось имя Клайд, она уже знает, что я всё понял. Не пустится ли она сразу в бега? Из страха передо мной или потому, что хочет быть с ним? Не случится ли так, что вечером, когда я явлюсь домой, меня будет ждать не жена, а записка от нее? Я был почти уверен, что она догадалась, кто звонил. Разве перед тем, как повесить трубку, она не вздохнула испуганно? Или мне померещилось?