Зверь - [85]

— Откуда ты это знаешь?

— Я не знаю, а лишь предполагаю, так сказать, гениальное предвидение.

— Ты от скромности не умрешь, — рассмеялась Таня.

— И не надейся.

— Но ведь энергия — она ж невидима? Значит, там все люди тоже невидимы.

— Для нашего примитивного четырехмерного мира, но не для других миров. И потом, ведь мы тоже состоим из элементарных частиц и их движение и составляет нашу жизнь, происходит тот же синтез белка, то есть химическая энергия преобразуется в мышечную и умственную. Люди, в том числе и ученые, почему-то уверены, что живая материя существует лишь в форме биоклетки. Я считаю это вопиющим заблуждением. Биологическая жизнь — есть творение Космоса и существует лишь на очень ограниченном числе планет. На остальных планетах живая материя состоит полностью из элементарных частиц. На последующих уровнях, я думаю, человек сохраняет свой земной облик, но лишь в ином качестве. Ему не нужна пища, так как питается он исключительно энергией, атмосфера и прочее. Ему подвластны пространство и время и многое ещё чего… Однако, Танюша, не пора ли нам на боковую?

— Пора, — вздохнула она. — Но так не хочется.

Когда мы уже лежали в машине, Таня сказала:

— Мне показалось, что ты сегодня был чем-то озабочен. Что, неприятности на работе?

— Да не то, чтобы неприятности. Никак не могу найти одну свидетельницу, ту, бывшую стриптизершу из кафе, о которой я тебе говорил. Прописана у родителей, но уже два года у них не показывалась. Звонил в женские консультации, но не в одной она не состоит на учете. Как в воду канула.

— А почему ты звонил в женские консультации?

— Она была беременной. По моим подсчетам — либо уже родила, либо скоро родит.

— Так обзвони ещё родильные дома.

— Черт! Ведь точно! Как же я не додумался до столь простой мысли?

— Это потому, что слишком занят проблемами всего человечества.

— Наверное, — согласился я.

Вдоволь налюбовавшись изумительной картиной восхода, мы отправились по своим земным делам: Таня — отрабатывать студенческую практику, я, насколько хватит сил и возможностей, — бороться с жестоким и кровожадным врагом, имя которому легион.

Придя на работу, я тут же сел на телефон. Уже второй звонок привел меня к желаемому результату.

— А кто вы ей будете? — настороженно спросила старшая сестра приемного покоя.

Подобные вопросы всегда вызывают во мне агрессию и желание поставить на место спрашивающего.

— Я буду следователь прокуратуры, а она нужна мне как свидетель. Понятно?!

— К сожалению, она умерла при родах, — печально проговорила медсестра. — Это редко, но ещё случается.

— Извините! — сказал я и положил трубку.

Сердце мое упало. Наталья Шатрова была той самой ниточкой, благодаря которой я надеялся добраться до преступника. Но вот и она оборвалась. Что же делать? Поразмыслив, я решил ехать в роддом и поговорить с работниками роддома.

В приемном отделении я представился и сказал, что хотел бы переговорить с врачом, принимавшим роды у Натальи Шатровой.

— Сысоевым? — отчего-то спросила старшая медсестра, с которой я недавно разговаривал по телефону.

— Если его фамилия Сысоев, то с ним.

— Пойдемте. — Она провела меня в довольно просторный холл и, сказав: «Подождите здесь», ушла.

Я сел в старое кресло, обтянутое искусственной кожей. В некоторых местах она лопнула, и из неё торчали куски ваты. Одно это говорило, в каким состоянии сейчас находится медицина. Ждать пришлось минут десять. Наконец, дверь напротив открылась и в холл вошел молодой блондин с симпатичным несколько простоватым лицом и принципиальным взглядом голубых глаз. Подошел ко мне.

— Здравствуйте! Я — Сысоев Эдуард Валентинович. Вы хотели меня видеть?

Я представился, протянул ему удостоверение. Он его раскрывать не стал, лишь мельком взглянул. Сел в соседнее кресло.

— Я в курсе. Так что же вас интересует, Андрей Петрович?

— Вы принимали роды у Натальи Шатровой?

— Да, — кивнул он. — Мы сделали все возможное, чтобы спасти ей жизнь, но… В данном случае, мы оказались бессильны. А что, имеется жалоба на наши действия?

— Нет-нет, я по другому поводу. Скажите, её кто-нибудь сопровождал?

— Да. Мужчина лет тридцати, назвавшийся её другом. Он сидел вот в этом же кресле, что и вы.

— Как он выглядел?

— Как выглядел… Среднего роста. Лицо красивое, интеллигентное. Я, знаете ли, не очень его запомнил, так сильно переживал случившееся.

— Вы с ним разговаривали?

— Да. Именно я сообщил ему о случившемся.

— Как он реагировал?

— Очень бурно. Кричал, что этого не может быть. По всему, она была ему небезразлична.

— Что было дальше?

— Я ему предложил таблетку элениума, но он отказался. И я ушел. Вот и все.

— Он представлялся?

— Что, простите?

— Он называл свою фамилию, имя?

— Не помню. Впрочем, по-моему, не называл. Точно, не называл.

— Кто-нибудь ещё из ваших работников с ним общался?

— Наша акушерка Яновская Клара Иосифовна. Она мне сказала, что мужчина ведет себя довольно странно, разговаривает сам с собой и все такое. Спрашивала: что делать? Я был в то время занят и сказал ей, чтобы решала эту проблему сама, если потребуют обстоятельства, вызывала бригаду психиатров.

— И что же?

— Мы с ней на эту тему больше не разговаривали.