Зверь - [55]

— Привет, ребята! — жизнерадостно сказал я. — Чего такие хмурые? Неприятности на работе или со здоровьем что?

— Ну, я ж говорил — мент! — воскликнул мой бывший клиент, которого я так до сих пор и не вспомнил, обращаясь к своему приятелю Свисту. Его огромный нос-ладья возбужденно подрагивал, будто увидел обетованный берег.

— Мы с вами где-то встречались, юноша? — спросил я, улыбаясь. Напомните, пожалуйста. Никак не могу вспомнить. Ах, да! Это ведь вы в прошлый раз драпали от нашего «Малыша», отравляя местную флору и фауну отработанными газами. Или я не прав?

— У-у, сука! — взревел мастодонт и так отоварил меня сверху кулаком по голове, что мне на какое-то время расхотелось не только разговаривать, но и думать. Это называется — довыступался.

— Погоди, Мосол, — недовольно проворчал Свист, поводя могучими плечами. По всему, он опасался, что по вине приятеля может лишиться удовольствия помахаться. А ему очень хотелось отомстить мне за порушенный авторитет при нашей прошлой встрече, за оскорбленное самолюбие, за испытанное унижение.

Мосол?! Теперь я его вспомнил. Генка Суслопаров — насильник и убийца семнадцатилетней девушки. Мы с Сережей Колесовым брали его в деревне Каменка в доме его родителей. Но следователь оказался пентюхом и суд Мосла подчистую оправдал. О-хо-хо! Вот с таким контингентом приходится работать. Но это ещё что. Этот же контингент тебя ещё и по мордам хлещет. От одного унижения можно шизануться. Определенно.

— Тебе что здесь нужно, мент? — спросил Свист.

— «Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо? Я те дам, я те дам чё ты хошь», — легкомысленно ответил я словами популярной песни.

— Юморит, — ухмыльнулся Свист. Обратился за помощью к Гундявому: — О чем он спрашивал?

Тот испуганно закрутился на стуле, будто вошь — на гребешке. От страха у него перехватило горло и он долго не мог ничего сказать. Наконец натуженно просипел:

— Про Тугрика.

— А почему он тебя интересует, мент? — Свист вновь обратился ко мне, едва сдерживая возбуждение. Ему по фигу был и Тугрик и все остальное. Ему не терпелось броситься на меня, чтобы дать выход клокотавшей в нем злобе и ненависти ко мне, а в моем лице ко всем прочим ментам на свете. Вопросами он томил себя, оттягивал минуту торжества плоти над разумом. Чаще предвкушение мордобоя, много слаще самого мордобоя. Я решил ему пособить и ускорить процесс.

— Неужели же ты, Свист, на полном серьезе считаешь, что уважающий себя мент будет отвечать на вопросы какого-то сраного гопстопника, вышибалы занюханного бара? Если ты так считаешь, то глубоко ошибаешься.

Дальше говорить мне не дали. Точным выверенным ударом в челюсть Свист бросил меня на пол, и оба волкодава принялись обрабатывать мои метр восемьдесят шесть, сопя от усердия. Но ярость плохой помощник в любом деле. Они не столько били, сколько мешали друг другу. Видали мы ситуации и покруче. В Северной Осетии, к примеру, били куда как профессиональнее и больнее. Определенно. Мое уже давно адаптированное к избиению тело почти не реагировало на удары. Поэтому, когда эти козлы притомились, я даже не потерял сознания.

— Хватит с него, — сказал Мосол, с трудом переводя дыхание.

Они подхватили меня под белы руки, благополучно донесли до двери, благополучно выбросили в сгущавшиеся сумерки и я также благополучно приземлился на какую-то груду песка. И хотя я все это время пребывал в роли балласта, от которого спешили избавиться, но опер в любом состоянии опер, если способен хоть как-то воспринимать окружающую действительность. Поэтому, когда я на сильных руках двух придурков проплывал по залу, то успел заметить, что Стропилы на месте не было. Интересно, видел он, как меня молотили? Или ушел ещё до мордобоя?

— Вот мудак! Я об него кажется ногу отбил, — пожаловался Свист своему напарнику.

— Не говори, такой, козел, костлявый! — посочувствовал приятелю и себе Мосол. — Зато останутся приятные воспоминания — в кои веки удастся ещё помолотить мента.

— Это точно, — согласился Свист.

Чиркнула спичка, осветив дебильные рожи моих палачей. Они закурили.

Нет, подобного паскудства я стерпеть не мог. Чего, чего, а приятных воспоминаний я им после себя не оставлю. Определенно.

Нехорошие парни меж тем говорили:

— А он не пришьет нам дело? — спросил Мосол.

— Кто ему поверит? У нас весь зал подтвердит, что он такой пришел, да ещё в сиську пьяный. Он за это ещё погон лишится.

Я пружинисто вскочил. В теле что-то хрустнуло, скрипнуло, заныло, но в общем и целом оно функционировало вполне сносно. Во всяком случае, догнать его эти мастодонты не смогут, если даже очень захотят.

— Эй, дебилы! — крикнул я жизнерадостно и оптимистично, будто только что вернулся с дружеской попойки. — Как поживаете? Что-то вы слишком веселы? Вам не кажется?

— Смотри — «живой»! — очень удивился Мосол моему внезапному «воскрешению».

— Мало каши ели, сосунки, чтобы вырубить мента. Губошлепы! Вы даже махаться как следует не умеете.

— Ну, иди к нам, братка, потолкуем, — елейно ласково проговорил Свист.

— Потолкуй с задницей своего корефана, обезьяна. А мне толковать с тобой не о чем. Очень скоро с вами обоими потолкует наш Малыш. Это, скажу я вам, будет нечто. После этой встречи вы всю свою сознательную жизнь будете работать на одни лекарства. Определенно. С чем я вас первый от всей души поздравлю. Так что, ждите и готовьтесь. Скоро уже.