Зверь - [54]

Похоже, что «Мутант» быстрее меня догадался, где искать подельника Тугрика и припер меня к знакомому бару. Остановив своего друга неподалеку от бара в укромном месте, я долго сидел в глубокой задумчивости. Прошлый маленький мордобой здесь мне откровенно понравился. Но тогда у меня была мощная поддержка в виде нашего «малыша» Ромы Шилова. Одному же мне соваться в это логово блатоты и прочих личностей без определенных занятий было, честно признаюсь, страшновато. Невозможно знать наперед какие мысли посетят их одурманенные водкой, пивом и никотином головы при моем появлении. А то, что многие из них запомнили наше предыдущее «выступление» — это и к бабке ходить не надо. Как говорили в моем далеком босоногом детстве: «И хочется, и колется, и мамка не велит». Правда, говорили это по иному поводу, но вполне применительно и к этому. Что же делать? Полчаса мандража и самых грустных воспоминаний о прошлой жизни не дали никаких результатов. Наоборот, мандраж лишь увеличился. И я понял — чем больше я буду тянуть, тем труднее мне будет открыть дубовую дверь бара. «А, была не была!» махнул я в конце концов рукой и решительно открыл дверцу машины.

Бар меня встретил все тем же спертым воздухом, кислыми запахами, табачным дымом и, как мне показалось, теми же угрюмыми физиономиями, торчащими над столиками. И хоть поэт сказал однажды: «Ничто не вечно под луной», но данные его слова на этот бар явно не распространялись. И даже тот, кто мне сейчас был нужен, а именно Валя Южанин по кличке Гундявый, сидел на прежнем месте в компании все того же Тяти, в миру именуемом Шуриком Коневым.

Бодрым шагом я направился прямиком к их столику.

— Тятя, сделай так, чтобы я тебя не смог найти в течении десяти минут. Мне с твоим корешком потолковать надо, — проговорил я, нарисовав на лице радушие и желание понравиться. И хотя на этот раз я был без грима, но сразу же был узнанным Тятей. И памятуя прошлый концерт «заезжего маэстро», он сразу стал вежливым и предупредительным.

— Нет базара. Линяю, в натуре! — проговорил он и, прихватив недопитую кружку пива, исчез.

Я сел на его место и дружелюбно улыбнулся Гундявому.

— Привет, Славик! Как поживаешь?

Тот даже запрядал ушами от страха, зашипел, будто очковая змея:

— Да ты что, офонарел?! Меня ж за тебя…

— Расслабся, Слава. А то у тебя такой вид, словно увидел приближение судного дня. Можешь мне поверить на слово — он будет ещё не скоро. Это конечно лишь при условии, что ты будешь себя хорошо вести.

Расчет мой был прост, даже тривиален — человек однажды заложивший своего кореша, будет закладывать его снова и снова. У него просто нет иной альтернативы. Гундявый, быстро сообразив, что лучший способ от меня отделаться — рассказать все, что меня интересует, успокоился, пробурчал:

— Слушаю.

— Вот это уже другой разговор. Молодец! — одобрил я его действия. Скажи, когда ты передавал нож Тугрику, он был один?

— Нет, со Стропилой.

«Стропила, Стропила. Знакомая кликуха. Где-то я её уже слышал?» попытался я вспомнить все, что было у меня связано с этой кличкой. Но вспомнить не смог. Сейчас бы сюда Сережу Колесова. Он бы тут же выложил, кто такой этот Стропила и кто его родители, чем болел в детстве и что такого совершил в своей не совсем праведной жизни.

— А человеческое имя у Стропилы есть?

— Захарьян Тофик.

— Он что, армянин?

— Хрен его знает. Вообще-то он смахивает на «чурку».

— Он видел, как ты передавал нож Тугрику?

— Конечно. Они же вместе пришли.

— Они что, приятели?

— Да не сказал бы. Но после освобождения Тугрика их часто видели вместе.

— Что могло их связывать?

— Чего не знаю, гражданин начальник, того не знаю, — развел руками Гундявый. — Вообще-то, ботают, что Стропила отошел от дел.

— А он что, авторитетный вор?

— Не сказал бы. Так себе.

— Чем же он сейчас занимается?

— Слышал, будто в какой-то фирме ошивается — то ли охраняет, то ли разворовывает. — Гундявый рассмеялся, посчитав свою шутку удачной.

— Как мне его найти?

— Да вон он сидит за столиком рядом со стойкой. Здоровый такой, мордастый в коричневом прикиде.

Я скосил глаза и увидел за столиком жгучего брюнета могучего телосложения. Ну и амбал! Если он чем и уступал Тугрику, то только ростом. Не хотел бы я столкнуться с ним один на один в каком-нибудь темного месте. Нет, не хотел бы. Определенно. Стропила тоже смотрел в нашу сторону. Наши взгляды встретились, но на мгновение. Его равнодушный взгляд лишь скользнул по моему лицу. Но оно его не заинтересовало. И взгляд побежал дальше по залу, выискивая наиболее интересную деталь, на ком можно было бы остановиться и отдохнуть. Нет, этого громилу я никогда прежде не видел. Это также точно, как то, что меня, если верить родителям и метрикам, ещё при рождении нарекли Димой, а от отца я получил фамилию Беркутов. Ништяк фамилия. Мне, лично, нравиться. Что же ты, Стропила, чурек недоношенный, знаешь такого, чего не знаю я, но чего мне жутко интересно узнать? Как бы мне с тобой поближе познакомиться?

Что-то внутри меня сказало: опасность! Я встрепенулся, но было уже поздно. Рядом с нашим столиком стояли два прежних волкодава, заплечных дел мастера, и буквально если меня нехорошими глазами. Ну, очень нехорошими! Мысленно они меня уже похоронили, присыпали землицей и даже с удовольствием пописали на могильный холмик. Определенно.