Зверь - [19]

Игоря я направил к отцу Шкилета.

— Если Попов там, то тащи его прямиком в управление. Если его там нет и не было, то возьмешь объяснение с отца в отношении ножа.

— Хорошо, товарищ подполковник. Разрешите выполнять?

— Разрешаю, лейтенант, — усмехнулся я. Горбатого могила исправит. Посмотрел на часы. Об обеде приходилось только мечтать. В управлении меня уже ждал Максим Карнаухов.

Максим ничего интересного не сообщил. Никто из соседей не видел ночных гостей Сергуньковой.

— Одна лишь старушка Видяева слышала ночью, как кричала женщина. Я взял с неё объяснение. — Лейтенант достал из папки объяснение свидетельницы, положил передо мной на стол.

— Хорошо. А теперь, коллега, дуй в свое управление и узнай, действительно ли Попов числился у вас осведомителем. Поговори с оперативником, который с ним работал. Словом, мне нужна полная информация о Попове. Действуй.

После ухода Карнаухова, я решил связаться со своим старым и проверенным «источником» Сережей Беленьким по кличке Чудик, в течении уже многих лет горбатившегося на родную ментовку. Лет семь назад мы с Сережей Колесовым прищучили Беленького на сбыте краденного, популярно объяснили ему что почем и какой срок ему за это корячится. Парнем он оказался понятливым и быстро согласился на сотрудничество. Был он веселого нрава, хохмачем, пользовался доверием среди воровской братии и выдавал довольно ценную информацию. Встречались мы с ним на нейтральной территории — в «Пельменной» на Коммунистической. Однако, когда меня четыре года назад выперли из милиции наши встречи естественно прекратились. Выпал он из моего поля зрения и после моего восстановления. Сейчас же я вспомнил о нем потому, что Чудик также жил на Никитина недалеко от Зеленского и Попова и не мог их не знать.

Нашел в ящике стола свою старую записную книжку, отыскал номер телефона Беленького, позвонил. После неоднократных гудков услышал наконец хриплый, заспанный голос Чудика:

— Алло, слушаю.

— Привет, Сережа! Никак ты с большого бодуна?

— А? Ну. А кто это?

— Дима Беркутов. Еще помнишь такого?

— Какой еще… — недоуменно начал Беленький, но тут же голос его окреп, обрел прежнюю веселость: — Неужто мой любимый мент?!

— Не знаю, как насчет любимый, мы с тобой вроде на брудершафт не пили, но то, что мент — это точно.

— А Клык ботал, будто тебя из ментовки турнули и ты ошиваешься в каком-то частном сыскном бюро.

— Врет твой Клык. Это ему в сладком сне приснилось. Он никак не может забыть, как я его брата на квартирной краже снял. Вот и плетет что попало.

— Может быть, — согласился Беленький. — Он известный трепло. А я думал, что мне вольную дали.

— «Оставь надежду всяк, сюда входящий».

— Но ведь столько уже лет прошло.

— Будем считать, что ты у нас был законсервирован, как особо ценный агент.

— Ну ты даешь! Что я тебе килька что ли? Стало быть, опять понадобился?

— Понадобился, Сережа. Очень понадобился.

— А что такое?

— Это не телефонный разговор. Надо встретиться.

— Надо так надо. В «Пельменной»?

— Да. Через час сможешь?

— Смогу. Только ты бутылек прихвати, иначе кончусь.

— Что, трубы горят?

— Спасу нет. Вчера кореш с зоны пришел. Ну мы и… Сам понимаешь.

— Это надо. Это святое дело. Хорошо, прихвачу.

Когда я через час пришел в «Пельменную», то увидел Беленького за столиком в дальнем углу. Он помахал мне рукой. Я взял две двойных порции пельменей, по овощному салату и стакану компота, составил все на поднос, подошел к столику.

— Привет, Серега!

— Здравствуй, Дима! А ты клево выглядишь.

Зато видок у моего агента был, прямо скажу, неважнецкий, краше в гроб кладут. Определенно, Лицо серое, одутловатое, руки трясутся, глаза красные, шальные, в них мировая скорбь и мечта всех алкашей на свете об опохмелке. Держался он из последних сил исключительно на присущем ему оптимизме.

Я поставил поднос на стол.

— Разгружай.

Чудик быстро составил тарелки и стаканы на стол, а поднос положил на подоконник. Спросил:

— Не женился?

— Есть такая глупость.

— То-то смотрю, что слишком гладкий, — проговорил он. — Где теперь монтулишь?

— В управлении.

— Поздравляю! Я знал, что ты далеко пойдешь. Принес?

Я не решился отказать себе в удовольствии немного приколоть Чудика.

— Ты о чем? — спросил недоуменно.

— Бутылек, говорю, принес? — прохрипел он. От волнения у него перехватило горло. Острый кадык несколько раз дернулся на жилистой шее. Глаза стали совсем нехорошими, непредсказуемыми. Продолжать эксперимент было чревато, мог и убить.

— Ах, ты об этом. О чем разговор, принес конечно. Но давай сначала по компоту.

— Ага. Это мы моментом! — обрадованно проговорил Беленький в предвкушении выпивки. Схватил стакан, но пока нес ко рту расплескал едва ли не половину компота. Смутился: — Вот зараза! Совсем плохой стал. Ты извини, Дима!

— Ничего, бывает. — Я выпил компот. Воровато огляделся — не наблюдает ли кто за нами, достал из внутреннего кармана бутылку водки, открутил пробку, налил по полстакана. — За встречу, Сережа!

Беленький пил водку мучительно долго, даже не пил и натурально цедил сквозь зубы. При этом лицо выражало такое отвращение, такие муки, словно пил не водку, а отраву. Наконец с водкой было покончено. Он медленно поставил стакан на стол, вытер тыльной стороной руки губы, замер, будто прислушивался — что у него творится там, внутри. По мере того, как алкоголь быстро впитывался в кровь, Чудик менялся буквально на глазах. Лицо налилось жизненной силой, глаза заблестели и смотрели теперь на мир ласково и влюбленно.