Зверь - [17]

— Странные у вас понятия о существенном, Виктор Семенович. И потом, кто дал вам право решать, что является существенным, а что — нет? — и положил трубку, решив, что после окончания расследования обязательно напишу представление заведующему бюро на этого самовлюбленного нарцисса. Обязательно. Ведь именно по его вине следствие проделало столько работы, а по существу топталось на месте. А следователь тоже хорош. Рэс ипса лёквитур (дело говорит само за себя). Вот именно.

Если эксперт окажется прав (а лично я в этом нисколько не сомневался), то это значительно сужает зону поиска.

Позвонил Сереже Колесову и узнал от него, что гомосексуалисты избрали одним из мест своих свиданий и знакомств Первомайский сквер.

— Куда же смотрит наша доблестная милиция? — спросил я. — Или её уже не волнует моральный облик своих соотечественников? Весьма печально, но очень на то похоже. Факт. Со свойственной мне откровенностью вынужден констатировать, что в последнее время все больше склоняюсь к тому, что её перестал волновать даже моральный облик своих сотрудников.

Но Колесов понимал все буквально и тут же завелся:

— А что мы можем?! Мы что ли убрали статью из кодекса? Формально они ничего не нарушают — сексуальная свобода. Только тронь попробуй. Вони на всю губернию будет.

— Экие вы лихие ребята. Привыкли, понимаете ли, все решать с кондачка, кавалерийским наскоком и исключительно силовыми методами. А как же метод убеждения, Сережа? Ведь тебя же в институте учили, что убеждением можно достичь гораздо больших результатов. Ты пробовал объяснить этим заблудшим овенам, что путь их сексуальной ориентации ведет в некуда, чреват моральными издержками до полной деградации личности. Ты хоть попытался рассказать им об учении нашего выдающегося философа Федорова о космизме человека?

— Какого еще?… Ты что, прикалываешься?

— Стыдно, господин подполковник! Я был о вас лучшего мнения. Об этом знает каждый школьник.

— Вот завыступал! — возмутился Колесов. — Ты почему ко мне с этим? Я занимаюсь убийствами, а не каким-нибудь. В гробу бы я их видел этих педерастов. Если бы была моя воля, то я бы построил резервацию где-нибудь за Полярным кругом и всех их туда согнал — пусть себе там милуются, не отравляют атмосферу.

— Дремучий человек ты, Сергей Петрович, и мысли у тебя дремучие. А ты думаешь, случайно Бог бодливой корове рог не дал? Отнюдь. Кстати, как поживает наш знаменитый сыщик Дмитрий Беркутов — гроза олигархов и молоденьких вдов? Все также весел, оптимистичен и словоохотлив?

— Вы друг друга стоите, — проворчал Колесов. — Прошлой ночью убили одного нашего старого знакомого Свистуна. Он работает по этому убийству.

— В каком смысле — Свистуна?

— Кликуха у него такая.

— В таком случае передавай Беркутову привет. Скажи — звонил, мол, Говоров, желал здоровья, жизни полной и осмысленной. А то последнее ему часто не удается.

— Обязательно передам. Пока, Андрюша, — положил трубку.

Экие они в милиции нетерпеливые и невоспитанные — никогда не выслушают до конца. А ведь я мог ещё много чего полезного ему рассказать.

Итак, Первомайский сквер. Что ж, тем лучше, ближе будет добираться до дома. Догадливый читатель вероятно уже понял, что я решил тряхнуть стариной и поближе познакомиться с зыбким, я бы даже сказал, иллюзорным миром гомосексуалистов, сменой половой ориентации пытающихся уйти от мрачной действительности. Наивные люди!

Глава седьмая. Беркутов. Встреча с агентом

Из квартиры Свистуна мы с Игорем прямиком двинули в сорок восьмую квартиру к Виталию Попову с очень «симпатичной» кликухой Шкилет. Вот, блин, работа! Даже пожрать некогда. А ведь я обещал Светлане приехать домой обедать. Как только она все это терпит? Нет, что ни говори, а жены российских оперов — особая порода женщин. Их терпению, выдержке и самообладанию можно позавидовать. Они — наш надежный тыл, главный резерв командования. Определенно. Без них мы бы давно либо спились, либо шизанулись. Точняком. Когда-нибудь благодарное человечество отольет в бронзе величественный памятник наподобие Родины-Матери на Малаховом кургане жене российского опера. Я даже вижу, каким он будет — стройная женщина, очень похожая на мою Светлану, прекрасная как утренняя звезда, верная как овчарка Мухтар и надежная как автомат «калашникова». А у ног её на коленях стоит благодарный опер, как две капли воды похожий на Диму Беркутова, задолбанный начальством, униженный заработной платой, затюканный жизненными обстоятельствами, представленный пишущей братией этаким бодрячком без царя в голове, который если что хорошо и умеет делать, так это бить по мордам почтенную публику. Но не надо, господа, сочувствовать нашим женам и, тем более, их жалеть. Не надо. Им можно лишь позавидовать. Ведь они любят не каких-то особей мужского пола, удобных как встроенная мебель, а настоящих крутых мужиков. А в чем разница между первыми и вторыми знают только они. Так-то вот.

Попова дома не оказалось. Его жена долго не хотела нам открывать дверь, все требовала доказать, что мы действительно из милиции. Понадобилось проявить все свою выдержку и терпение, чтобы не взорваться.