Зверь из бездны - [11]
– Георг Фридрих Гендель. «Сарабанда»! – проговорил хорошо поставленным женским голосом работавший телевизор, и в комнату потекла невыразимо скорбная музыка, вызывающая в памяти разрушенные церкви и ушедшие под воду города[4].
Артем открыл жалобно скрипнувшую форточку и зло сплюнул в серый, просвистанный ледяными ветрами простор: свалившийся на его голову висяк неимоверно бесил. Но плевок тут же вернулся ему в лицо, подхваченный упругим, напитанным влагой сквозняком. Чёрт бы побрал это «море»! Казарин брезгливо утерся рукавом своего серого, видавшего виды пиджачка.
– Поговори мне еще! – вернул его к действительности бойкий тенорок Стрижака. – Когда в последний раз дочь видела? Отвечай!
– Утром! – буркнула Валька. – Ну, погоди…
– Эх, я тебе сейчас так погожу!.. Когда – утром? – не отставал Стрижак. – Во время завтрака? Или позже?
– Чего? – вытаращила глаза Валька, будто ее спросили о ланче с английской королевой. – Ты чё, начальник, какой, в натуре, завтрак!
Вдруг она запела с хрипотцой:
От неожиданности все немного помолчали.
– Некультурный ты, начальник, тиливизир, видать, не смотришь, – вновь нарушила тишину Валька, кивнув на светящийся голубоватым светом экран. – Говорю же, поглядела Ленка мультики, «Ну, погоди!», и в школу почапала. Половина восьмого была, до открытия винно-водочного еще, почитай, три часа с половой!
Симфонический концерт закончился, и теперь на черно-белом экране громоздкого «Горизонта», похожего на старый комод, кривлялась и негромко напевала песенку забавная зверушка – то ли слоненок, то ли мамонтенок:
Казарин шагнул к пискляво поющему комоду и повернул рукоятку настройки громкости, выключив звук.
– Соберись, Валентина, попробуй вспомнить, что еще дочка делала перед уходом? Может, говорила чего? Собиралась куда-то кроме школы? – увещевал между тем Вальку Стрижак.
Та посмотрела на него мутным взглядом, подбоченилась и вдруг проорала хриплым басом, очень громко, куда громче прежнего:
В такт пению Котиха притопывала по грязному полу своими тумбообразными конечностями, и Казарин заметил, как из-под ее юбки на заскорузлые половицы упала красная капля.
– Да ты, стерьва, опять без трусов! – изумился старичок Фрол Кузьмич. – Кой раз примечаю – трусы не носишь!
Пьяная баба, дурачась, прошлась руки в боки по комнате и чмокнула Кузьмича, который был ниже ее на две головы, в румяную стариковскую лысинку.
Прохрипев очередную матерную частушку, Валька вместо изящного поклона высоко задрала грязный подол, явив миру пышные рыжие кудри.
– П… да! – благоговейно выдохнул Кузьмич и перекрестился, как на святую икону, матово сверкнув рыбацкой блесной «Гертруды». Похоже, последний раз он наблюдал подобное зрелище лет сорок назад. Слабо ойкнула почтальонка Зина. Даже Стрижак потерял дар речи – хотя Артем давно убедился, что майора вообще крайне сложно сбить с понталыку.
«Плеханов, Игнатов, Засулич, Дейч, Аксельрод», – машинально повторил про себя Казарин последовательность, памятную еще с юрфака. Нехитрый, но действенный мнемонический фокус, благодаря которому многие поколения советских студентов навсегда запоминали членов марксистской группы «Освобождение труда». Чтобы потом с отвращением к самим себе вспоминать эту совершенно бесполезную информацию в самые неподходящие моменты вроде этого.
Никто не заметил, как на пороге комнаты возник встрепанный участковый:
– Товарищ майор, тут старший эксперт-криминалист Лунц звонил: народ громит машину с трупом!..
Глава 4
Пасть Аида
О советском дресс-коде, суевериях в самой атеистической стране и о том, каким неожиданным путем можно попасть в морг города Светлопутинска.
Длинное кумачовое полотнище с лозунгом «Перевыполним план по вскрытиям в Ленинскую пятилетку!» пару секунд парило в воздухе, а затем накрыло бурлящее, словно дерьмо в котелке, людское месиво. Серая фигурка, распластавшаяся на облезлом фасаде городского бюро судмедэкспертизы, медленно отклеилась от стены и, будто нехотя, стала падать вниз. Ее бережно подхватила многорукая толпа, не дав расплющиться о мостовую. Из сотен черных глоток вырвался нечленораздельный вой.
– Что за хрень здесь творится? – проворчал Стрижак, поправив ромбик университетского значка на груди, и сделал неуклюжую попытку выбраться из машины через тушу Вальки фон Кот, которая сладко посапывала и пускала губами пузыри. Грузить ее пришлось в спешке, но это не помешало ей уснуть прямо на плече сопровождавшего ее в «газик» милиционера.
– Не гони, сперва я один пойду, – проговорил Артем. – А вы лучше отъедьте подальше, не маячьте. А то на нас уже оглядываются…
Что-то подсказывало Казарину, что явление Стрижака народу при погонах и картузе с кокардой ясности данной ситуации не прибавит и ничем хорошим не закончится. Другое дело – он, Артем, в своем скромном сереньком пиджачке.
Расследуя жестокое убийство школьницы, следователь по особо важным делам Артем Казарин в поисках загадочного маньяка оказывается сначала в психушке, а затем — на зоне. Рядовое сексуальное преступление, совершенное в советской глубинке времен застоя, неожиданно начинает влиять на судьбы всего человечества, которое вместо обещанного в пророчествах Второго Пришествия получает смертельные болезни, войны, терроризм…Удастся ли Артему настигнуть серийного убийцу? И как мог бесследно пропасть плод убитой девы?Роман основан на реальных событиях — преступлениях сексуальных маньяков, совершенных в 1980-х годах в СССР.
Интернет-легенда о хаски с чудовищной улыбкой может напугать разве что впечатлительного подростка, но хаски найдет средства и против невозмутимого охранника богатой дачи…
Писателя Стефана Грабинского часто называют польским Эдгаром По и Говардом Лавкрафтом. Он считается одним из основоположников польской фантастической литературы, чье творчество высоко ценил Станислав Лем. Произведения Грабинского смело можно отнести к жанру литературы ужасов. Главный герой повести «Остров Итонго» наделен врожденным даром общения с потусторонними силами. Дар этот он считает своим проклятьем и пытается от него избавиться, но запредельный мир не оставляет его в покое и постоянно напоминает ему о своем существовании.
Англия. Век тому назад, плюс-минус несколько лет. Англия, где люди, порочные в мыслях или делах, отмечены дымом — он истекает из их тел, и это признак человеческого падения. Аристократы не испускают дыма, и это доказательство их праведности и права на власть, ведь низшие классы в отличие от них погрязли в грехе и саже. Элитная школа-пансион, где сыновья богачей готовятся принять власть как свое право по рождению. Учителя, связанные загадочными узами с противоборствующими партиями в высших правительственных кругах.
За одну ночь у Нэнси Сойер распухла лодыжка, когда во сне ей привиделась сестра-близнец Бэт и схватила девушку за ногу. После того, как был сделан рентгеновский снимок, доктор Баллард попросил Нэнси рассказать о её сестре, ныне покойной, так как посчитал, что вероятная причина странной опухоли может быть как-то связана с Бэт.
Что мы знаем о болотах? Немного. Там можно собирать клюкву, голубику и морошку. Но существуют и непроходимые болота с трясиной и топями, тянущиеся на многие десятки километров. Что там?Герой повести Валерий потерялся в болотах.Через много дней блужданий он…
Представь, что первый раз ты родился миллион лет назад, а потом много раз умирал и воскресал в новом теле. Ты враждовал с неандертальцами, видел гибель Атлантиды, завоевывал мир вместе с Александром Македонским, пировал с опричниками Ивана Грозного. Ты уже был вождем, царем, пророком и знаешь цену человеческой суетности… Альберту Обрезкову не надо ничего представлять, он отчетливо помнит все свои прошлые жизни. Но кто сказал, что реинкарнация свойственна только людям? Древнее зло тоже находит новое воплощение и опять грозит миру.
Кражу иконы из захолустной сельской церкви можно было бы отнести к заурядным преступлениям. Если бы не гибель столичных экспертов, приехавших ради этой находки. Следствию не за что зацепиться — специалисты задохнулись по вине неисправного дымохода, а в полувымершей округе практически некого подозревать. Да и сам образ вроде бы не представляет никакой материальной ценности. Юрий Пономарев, правнук первого настоятеля церкви, приезжает в деревню по просьбе друга детства, на которого падает подозрение.